Откровение в музее

Правда ли что постмодернистское искусство после десятилетий неприятия, наконец просыпается обретая более возвышенный смысл?

АВТОР ЭЛИЗАБЕТ ДЕБОЛД СОВМЕСТНО С КЭРОЛ ЭНН РАФАЭЛЬ

В 2007, ПЕРЕД КРАХОМ мировых финансовых рынков, британский художник Дамиан Хирст создал произведение искусства, оцененное в $100 миллионов. Это был человеческий череп, отлитый из платины, и инкрустированный алмазами. Произведение искусства обсуждали художники по всему миру, не за потрясающие эстетические формы, а за невообразимую стоимость. Творение Хирста высмеивает жадность и избыток материалистов, которые, в конечном счете привели к краху фондового рынка, хотя в то же время является ярким примером такого же поведения.

Вся эта история - преднамеренно вульгарный объект, проданный за нелепую сумму - воплощает современную ситуацию в сфере постмодернистского искусства, которое в течение многих десятилетий восхваляло лукавую иронию, грубую поверхностность, или просто шокировало своим видом. В значительной степени за прошлые тридцать лет, знатоки мира искусства - критики, художники, дилеры, и кураторы музеев - создали такую обстановку, при которой у искусства нет никакой цели, значения, или более высокой эстетической ценности, они отказались от следования этим качествам, признав их абсолютно наивными.

Но так ли это? За прошлый год, большое количество видных художественных выставок в наиболее значимых музеях Европы и Соединенных Штатов начали приближать искусство к вопросу смысла жизни. Еще слишком рано говорить о том, отражают ли эти выставки какое то новое и более глубокое изменение во влиятельных кругах мира искусства. Они возможно просто представляют собой возросший интерес к духовной тематике "культурных креативщиков," которые представляют большую долю ценителей искусства.
Однако если рассматривать данные выставки отдельно, то они как раз демонстрируют то, что вопросы мироздания и погоня за необъяснимым всегда были и являются стойкими мотивациями, для создания произведений искусства.

Выставка "Следы Священного," проведенная в модном Центре Помпиду в Париже, была самая большая и престижная из упомянутых ранее. Всё представление было основано на фундаментальных экзистенциальных и духовных вопросах: "Откуда мы? Кто мы? Куда мы идем?" Внушительные триста пятьдесят произведений искусства демонстрировались почти двумястами художниками, которые представляли направления от ранней абстракции начала двадцатого века, до радикальных провокаторов нашего времени. Показав большое разнообразие художественных средств - живопись, рисунок, скульптуру, фотографию, видео, инсталляцию, и так далее - выставка продемонстрировала то, как поиск непознанного представляется новыми, творческими способами. Священная фраза - "с богом или без него, с религией или без" - как стало ясно после проведения выставки, явилась "основным моментом вдохновения для многих художников".

Многие из работ на выставке Помпиду были среди самых важных в истории искусства двадцатого века, но они присутствовали в новом контексте. Взять, к примеру, работы известного российского живописца Василия Кандинского. Кандинский - один из первых художников, которому приписывают изменение традиций предметного искусства - картины, которые представляют или изображают объекты в реальном мире - и создание первого абсолютно абстрактного рисунка. За последние приблизительно пятьдесят лет, мир искусства стал всё более и более очаровываться поверхностным искусством, его работами восхищались исключительно из-за игры цвета и формы - которые относятся к поверхности холста скорее чем выражают глубокий смысл заложенный художником. Но на этой выставке, где основной тематикой является священная сторона искусства, к картинам Кандинского относились как к духовному прорыву, которыми они и являлись. Экспериментируя с яркими цветами на холсте, он стремился показать что-то более основательное и глубокое, чем можно было выразить через подражательное перерисовывание объектов. В 1911, когда его первая абстрактная живопись появилась на художественной сцене, Кандинский издал свою первую книгу, О Духовности в Искусстве. Он писал: "Цвет - клавиатура, глаза - молотки, душа - фортепьяно с многообразием аккордов. Художник - это рука, которая, касаясь той или иной клавиши, заставляет душу трепетать". В Центре Помпиду у посетителей был шанс еще раз оценить яркие и красочные образы Кандинского, силу, с которой они передают пульс жизни, которая трепещет в душе.

В другой части Европы, прошли выставки, которые представили религиозный аспект современного искусства с новом ракурсе. Музей Стеделик в Амстердаме изучил духовные и религиозные основы современного искусства. Как заметил один голландский художник, "религия и искусство родились в одно и то же время", ссылаясь на то, сколь переплетены эти два понятия исторически и как религия и искусство являются одними и теми же источниками человечности, которые ищут доброту, истину, и прекрасное. Выставка, под названием "Святое Вдохновение: Религия и Духовность в Современном искусстве", была проведена в Готической церкви, которая обеспечила нужную обстановку, привлекая внимание к священной стороне современного искусства и экспонатам на выставке. Амстердам был не единственным голландским городом, в котором происходили поиски священного в искусстве. В городе Утрехт был реализован проект состоящий из трех частей, который относился к "Возвращению Религии и Других Мифов." Похожие тематики были также исследованы музеями в Германии. Центр Искусства и СМИ (ZKM) в Карлсруе рассмотрел возможности видео и телевидения как средств, которые доносят религиозные идеи, в то время как небольшая часть выставки Центра Помпиду "Следы Священного", переместилась в Мюнхен.

В Соединенных Штатах, также, были отмечены признаки того, что, как выразился искусствовед из газеты Нью-Йоркер, Петер Шелдал, скоро могут произойти "кардинальные изменения". Когда он писал о выставке, под названием "После Природы" которая проходила в Нью Йорк Сити Нью Мюсиэм, Шелдал проницательно заметил, что искусство отображало "сдвиг акцента, от поверхности к глубине". Художники, продолжал он, "избегали соблазна, загипнотизированного деньгами рынка" и задумывались о будущем человечества. Выставка "После Природы" включала девяносто работ международной группы художников, кинопроизводителей, и писателей, которые все пытались представить тот момент, когда на Земле произойдет экологическая катастрофа и человеческая цивилизация прекратит свое существование. Совмещая апокалиптические сюжеты и мистические образы, тревожная напряженность выставки производила сильный эффект - своего рода призыв к переменам, чтобы такие трагедии не смогли произойти. Эти художники творили не только под действием стимулов славы и благосостояния, как предполагал Шелдал, но и использовали искусство с целью подать сигнал тревоги и тем самым ускорить процесс перемен.

Подобный атмосфера присутствовала и на 55-ой Международной выставке Карнеги в Питсбурге, на ней был представлен обзор современного искусства, проходивший под тематикой "Жизнь на Марсе." Сорок художников были выбраны для работы над тем что означает быть человеком и что "означает быть частью огромной вселенной когда мы находимся не внутри ее и пытаемся разглядеть внешнюю сторону". В то время, как ни одна из этих выставок открыто не раскрывала религиозные или духовные тематики, вовлеченность в поиск ответов на самые значимые вопросы жизни, они отмечали существенный уход от пафоса, неуважения, и поверхностности, столь распространенных в мире постмодернистского искусства.

Независимо от того являются ли недавние выставки признаками широко распространенного явления, они так или иначе указывают на то что, на глянцевом фасаде постмодернистского искусства начинают появляться трещины, обнажая тоску по глубине мысли, которая является частью переживаний человека. В начале двадцатого века, когда мир пал в пропасть Первой мировой войны, Кандинский ясно сказал, "Чем более пугающим становиться мир... тем более абстрактным становиться искусство". В то время, Кандинский искал нечто более глубокое, за границами мира в котором ценится форма увиденная глазами, что-то из мира чувственного опыта человеческой души. Возможно теперь, перед лицом еще более существенных опасностей и после десятилетий бездуховного искусства, художники и музеи начинают понимать, что искусство должно вновь помогать людям оставаться на связи с чем-то более глубоким, главным, и очень важным. Влиятельные круги мира искусства уже давно являются арбитрами культуры, - диктуя, чему суждено существовать, а чему нет - способами, которые выходят далеко за рамки мира коллекционеров магнатов, в области эстетики, литературы, и кино. Если бы данное сообщество исследовало более глубоко искания и чаяния человечества, то это бы ускорило тот сдвиг который в конечном счете приведет к новой фазе в культуре.