"ПОВОРАЧИВАЙ НАПРАВО В ПЯТИСТАХ ярдах". Слова звенели в моей машине, как гулкий, бесплотный голос некой божественной власти, заполненный безошибочным знанием всех возможных дорог будущего, по которым мне еще предстоит пройти. На мгновение я почувствовал себя подобно Моисею, за исключением того, что на этот раз неопалимой купиной являлась моя новая навигационная система, выдававшая голосовые команды, направляя мое каждое действие в тяжелом июльском движении по Лонг Айленду. Я направлялся в Сег Харбор, красивую старую рыбацкую деревушку превратившуюся в колонию художников в восточной части Лонг Айленда, чтобы встретиться с Джоном Хотом, католическим богословом из Джорджтаунского университета. Хот временно остановился в католическом центре уединения на побережье, чтобы прочитать недельный курс по "Новой Космической Истории".
Прошлой весной я связался с Хотом, чтобы взять интервью относительно его последней книги "Бог и Новый Атеизм: Критический Ответ Докинзу Харрису и Хитченсу". Он согласился, и вскоре я позвонил ему и задал свой первый вопрос. Пятнадцать минут спустя, я прервал его на середине предложения. В наши дни, пятнадцатиминутный ответ интервьюируемого не является хорошим знаком и подталкивает на отчаянную попытку продолжить интервью. Но Хот изменился. Его слова были ясны и точны; его знание предмета - глубоким, ход его мыслей - разумным и глубоко рациональным. И это касалось не только атеизма, веры и неверия. Его полные и многосложные ответы намекали на более глубокую и широкую теологическую информацию - чтобы определить и ясно сформулировать новое видение религиозного импульса в двадцать первом столетии. Я прежде сталкивался с работой Хота, читал его "Глубже Чем Дарвин" и "Бог После Дарвина", слышал положительные отзывы моих коллег редакторов о его работе, даже смотрел информационные видеоролики о нем на интернет-сайтах, посвященных науке и религии. Но непосредственно с ним я говорил впервые. Спустя час, после того как интервью было закончено, я пришел к выводу, что должен узнать больше о том, что движет этим необычайным теологом и почему его мысли о Боге были настолько притягательны.
На первый взгляд, Хот может показаться весьма заурядным, даже традиционным, обыкновенным академиком в очках с огромным интересом к взаимоотношениям между наукой и религией. Однако внешность бывает обманчивой. Чем больше я узнавал, тем лучше понимал, что основные качества Хота фактически скрывали гораздо более интересный подтекст - более подрывной сюжет, если Вам угодно. Действительно, тем из нас, кто вырос в Западном духовном климате под значительным влиянием притока Восточных традиций просвещения, иногда трудно понять духовное и религиозное новшество, появляющееся в согласии с принятыми нормами религий нашей культуры. Хот, конечно, христианин, и с легкостью говорит на языке веры, Бога и догмы.
Но он также играет важную роль в гораздо большем религиозном проекте, который превосходит и включает любую своеобразную традицию. Мы живем в такое время, когда учителя, мыслители и философы стремятся ясно сформулировать, понять и, в конечном счете, определить действительно посттрадиционное духовное мировоззрение, которое могло бы выжить и процветать в эпоху науки. На страницах нашего журнала мы излагали ранние результаты проекта "эволюционной духовности". Хот предлагает свое название этой рождающейся традиции - "эволюционное богословие". Какое бы не было название, эти новые подходы сотрясают основы традиции и придают новый смысл пониманию науки и религии.
Семьсот пятьдесят лет назад, Фома Аквинский написал свой шедевр "Сумма Теологии", объединивший философию Аристотеля, Августина и многое из лучших еврейских, христианских, мусульманских и даже языческих идей своего времени в великое открытие христианской мысли. Сегодня перед нами стоит подобная задача переосмысления наших собственных традиций для значительно изменившегося мира. Я задавался вопросом, каким же образом эволюционное богословие Хота может помочь этому проекту? Горя желанием встретиться с человеком, чей голос звучал на другом конце провода, я направился на восток в сторону Лонг Айленда, летнее место паломничества любителей солнца и песка, в поисках ответов в сопровождении лишь моего верного навигатора, направлявшего мой путь.
"Пункт назначения впереди", - сообщил навигатор при мере того, как я медленно направился в сторону красивого поместья, находившегося на берегу океана и выглядевшего так, как будто было действительно благословлено неким божественным прикосновением. Хот пригласил меня в центр уединения на весь день, чтобы я мог понаблюдать за его манерой преподавания, надеясь, что ненапряженная программа оставит достаточное количество времени для интервью и диалога. Я нашел его в главной столовой, единственный мужчина среди множества монахинь - как мне сказали. У них не было общего внешнего облика или каких-либо других очевидных признаков их веры. Но в течение дня, я понял, что это, вероятно, были одни из самых прогрессивных сестер Церкви - умные, умудренные опытом, многие были профессорами, и всем им было интересно услышать, как наше изменяющееся понимание космоса переосмысливает религию, которой они посвятили свои жизни.
Хот представился и пожал мою руку - высокий, несколько неуклюжий человек, который, казалось, объединял профессорскую серьезность с дедовским благодушием. Он мне сразу понравился. Он усадил меня за стол, где мы погрузились в долгую дискуссию.
"У нас достаточно времени для беседы", - начал он. "Следующая сессия начинается только после полудня". Мягко посмеиваясь, он добавил: "Это верный знак, что это католическое место уединение, а не протестантское. У протестантов есть этика работы - они начинают рано и поздно заканчивают. Католики, скажем так ... отличаются".
Хот определенно много знает о католиках. Он был воспитан в строгой католической семье в сельской Вирджинии, а в возрасте тринадцати лет он поступил в семинарию, где провел десять лет, и закончил лет в двадцать. Был 1966 год, Хоту было двадцать три, и священство было не для него. Но он претерпел важные изменения во время обучения в святая святых Христианства. Его юная религиозная душа выросла, не веря в традицию "отрешения от мира сего", которая в то время преподавалась и практиковалась - представление, что наши духовные приоритеты должны быть сосредоточены не на этом мире греха и страданий, а на подготовке к жизни в следующем мире. И одновременно, он услышал призыв новой религиозной духовности, духа обновления и оптимизма, которые наиболее ярко выразились в двух событиях. Во-первых, сама Церковь подверглась глубокому преобразованию в результате Второго Ватиканского Собора, собрания богословов, который был проведен в Риме с 1962 по 1965 гг. и направлен на перестройку принципов и методов католицизма в свете меняющихся фактов современной жизни. Во-вторых, что, пожалуй, наиболее значимо, Хот познакомился с идеями покойного религиозного мыслителя, чьи недавно изданные работы вызвали волнение во всей католической иерархии - иезуитского священника Пьера Тейяра де Шардена.
"Я находился в семинарии во время проведения Второго Ватиканского Собора, и повсюду были знаки обновления", - чуть позже вспоминал Хот, когда мы устроились в щедрой тени деревьев. "Но по-прежнему подчеркивался "отрешающий" тип духовности. Я ушел, потому что я начал разочаровываться в этом всем, и к тому времени, я прочитал труды Тейяра де Шардена. Сами учителя не могли рассказывать о его идеях в классе, однако более прогрессивные профессора поощряли нас читать его работы. Именно после прочтения Тейяра, я понял, что есть возможность смотреть на вещи другими глазами".
Для Хота и других теологов, воодушевленных духом того времени, труд Тейяра представлял собой разрыв со старой формой христианства, в которой содержание богословия являлось классической философией, находившейся в значительной степени под влиянием Платона.
"Мне никогда не приходило в голову, что нужно обратиться к Востоку, чтобы найти освобождение".
Джон Хот
Согласно идеям Платона и большинства неоплатоников, материальный мир представляется несовершенным, потому что он существует в состоянии непредсказуемого движения и изменения. Он полон случайностей, зависит от судьбы и не поддается контролю, являясь лишь тенью трансцендентального порядка "Космоса". Идея становления, процесса, развития осуждалась в рамках данного платонического мировосприятия как прямо противоположная неизменному порядку и совершенству Бога. Мы не должны обращаться к ненадежной переменчивости мира в качестве нашей модели божественного созерцания, а должны стремиться вверх к "неподвижности небес". В то время как продолжающееся развитие знания требовало некоторого усовершенствования этой древней модели, именно Тейяр, по мнению Хота, увидел необходимость полной теологической перестройки.
"Тейяр был одним из первых ученых двадцатого века, осознавших, что вселенная -это история", - объяснил мне Хот, слегка повысив голос. " Это не просто место несовершенства, которое Галилей, высмеивая платоническое мировосприятие, назвал "клоакой всех бессмысленных отрицаний". Нет, вселенная - это место творческого потенциала и становления, место становления чем-то большим. Тейяр знал астрономию, он немного знал физику, он знал историю науки, и он знал, что являла собой Галилейская революция. Это значило, что мы не можем больше продолжать в других местах поиски совершенства, к которому мы стремимся. Мы должны смотреть в будущее. Будущее стало для Тейяра местом, куда мы направляем наш взор и наши сердца, чтобы найти то, к чему можно будет стремиться".
Вдохновленный смыслом этого нового теологического мировоззрения, собственное будущее Хота приняло новое направление.
Он вернулся назад в семинарию, к религиозным и философским текстам, которые сопровождали всю его юность, только на сей раз как обыватель, получавший докторскую степень в религиоведении, и в итоге он оказался в Джорджтауне. Поскольку влияние Второго Ватиканского Собора пошло на убыль, и волна реформации, характеризовавшая деятельность Церкви в течение многих лет, сменилась волной сокращения, Хот начал работу над развитием и расширением теологической основы нового вида эволюционной религиозной ориентации. Но именно в этот момент все его внимание привлекла другая сфера - наука. Работа Хота как богослова, интересующегося духовным смыслом эволюционной науки, естественно, соединяла эти две часто спорные области, и его стало волновать растущее влияние в академических кругах (а затем и во всем обществе) не науки, а научного материализма или научного натурализма - идеи, согласно которой, как он понимает, смерть является основным источником и судьбой всего сущего. "Это самовредительство для науки", - объясняет он. "Особенно в такой культуре, как наша, где девяносто процентов людей говорят, что они верят в Бога".
Работа Хота в итоге связала его с маленькой, но постоянно увеличивающейся группой ученых, которые исследуют взаимоотношения между наукой и религией, группой, которую в значительной степени поддерживает щедрое финансирование покойного сэра Джона Темплтона. Позже, это принесло ему известность. В 2005 году он стоял бок о бок с учеными и давал показания в судебном процессе в Довере, штат Пенсильвания, против эволюционных идей, аргументируя доводы против преподавания креационизма в школе тем, что теория разумного начала была религиозной системой взглядов и, таким образом, ей не место в учебном классе. Хотя, верный собственным суждениям, он предостерег против ложной гегемонии науки, сообщив присяжным, что материализм - это "система взглядов, такая же система взглядов, как креационизм. И поэтому этой системе нет места в учебном процессе, и учителя эволюции не должны вести своих учеников обманным путем или открыто к ... ощущению необходимости охватить материалистическое мировоззрение, чтобы понять смысл эволюции".
Хота стало волновать растущее влияние не науки, а научного материализма - идеи, согласно которой, как он понимает, смерть является основным источником и судьбой всего сущего.
Эта сбалансированная перспектива, наряду с глубокой образованностью принесли Хоту уважение тех, кто делает совершенно другие выводы о метафизике эволюции. Так, известный дарвинистский ученый и светский философ Майкл Руз недавно назвал Хота "нашим самым выдающимся писателем современности об отношениях религии и науки". В этом отношении, Хот является частью богатой традиции и неслучайно среди людей, повлиявших на его мировоззрение, он называет не только Тейяра, но и Алфреда Норта Уайтхеда, Пола Тиллича и Карла Ранера, духовно вдохновленных мыслителей, сделавших научные открытия.
Судя по списку таких знаменитых имен, можно отметить, что религиозные воззрения Хота являются, преимущественно, западными. Во время наших бесед я почувствовал его дружеское отношение и уважение к восточной духовности, особенно, к Буддизму, однако даже в период расцвета восточных духовных экспериментов в 1970-ых у него не возникло искушение отдалиться от традиций юности. "Мне никогда не приходило в голову, что нужно обратиться к Востоку, чтобы найти освобождение", отмечает он. И все же его собственное богословие настолько отличается от той среды, в которой его воспитали, что о своей работе он больше с членами семьи не говорит. "Мы очень хорошо ладим", - объясняет он, - "Но я не делюсь этим с ними. В религиозном плане, мы живем в двух совершенно разных мирах".
Пока мы разговаривали, сидя под деревьями в тот жаркий солнечный летний день в тишине центра уединения, я много узнал о необычном смысле старого и нового, символом чего, казалось, был сам Хот. Отчасти, это было связано с его воспитанием. Он вырос, как сам описывает, в "нескольких исторических эпохах". Сначала была учеба в семинарии, которую он описывает, в сущности, как "средневековую культуру", хотя для мальчишки на пороге юности она была полна интересными и волнительными вещами. Позже, современный мир "показал мне свои зубы", и он вступил во взрослую жизнь наряду с поколением, скользящим на волне надежд, изменений и возрождения. Хот не принимал участия в радикальных социальных экспериментах шестидесятых - нет наркотикам, свободная любовь или экспериментальные общины, однако он считает себя ребенком того времени и до сих пор с нежностью говорит о том историческом моменте, когда культура попыталась взять эволюцию в свои руки и "вообразить что-то новое". По его мнению, революции шестидесятых - это отголоски событий, описанных в Новом Завете. "В те библейские дни, волна надежды пронеслась по древнему миру", - объяснил он мне, - "И если мы серьезно относимся к Новому Завету, почему мы не можем перенести то мировосприятие возрождения в наше время? Поэтому я постарался остаться человеком конца 1960-ых, и это есть то духовное начало, которое я вкладываю в мое богословие".
Бог - это решающий тест Роршаха, и то, как мы интерпретируем его, её, или нечто неодушевлённое, говорит о том, как мы, в конечном счёте, понимаем жизнь и реальность.
Без сомнения, он преуспел и даже больше. Он приобрёл репутацию безупречного теолога, его работа привлекла внимание интегральных философов, эволюционных теоретиков и независимых духовных мыслителей далеко за пределами христианской мысли. И тем не менее, он остался верен своим католическим корням; он прекрасно живёт и работает в контексте этой древней традиции, вдохновение для новой интеграции науки и духа он находит в самой традиционной из всех христианских текстов - в Библии.
"Первое, о чем Вы должны думать, когда встречаете слово "Бог" в священных писаниях на английском языке, это об освобождении," - объявил Хот. "Так же, как Израильтяне пришли к осмыслению Бога". Должно быть, я выглядел удивленным или сомневающимся, так как Хот сделал паузу, констатируя мой скептицизм, и продолжил: "Не все согласны со мной, однако в основном, библейская религия касается возрождения, обетования и освобождения, мне это кажется достаточным для построения теологической основы, чтобы взрастить во мне интерес к эволюции. Я рассматриваю эволюцию не только с точки зрения биологии, но и с точки зрения развития всей вселенной от монотонности радиации до сложности человеческого мозга и появления цивилизации и культуры. И когда Вы смотрите на это также широко, Вы видите, что вселенная - это довольно интересное место, заинтересованное с самого начала в появлении нового бытия, большего бытия, более интенсивного бытия".
Возрождение, обетование, освобождение. Не совсем основные понятия на уроках в воскресной школе в годы моего детства. Однако, в теологических толкованиях священного писания Хота, эти слова являются ключевыми. Действительно, если Вы отказываетесь от научной метафизики, которая говорит нам, что эволюция лишена смысла, что это неясное и случайное явление, каждый начинает, согласно Хоту, видеть указания на предназначение или направление во вселенной и, в том случае, обетования. То, что случается в этом мире, есть обетование, обладающее потенциалом внести свой вклад не только в дела современного общества, но и в дальнейшее развитие сознания и духа в самой вселенной. Согласно Хоту, христианская история представляет, в целом, историю будущего, легкий шепот духовности, который взывает к нам из глубины библейского откровения, а также из самого сердца космоса, предлагая связать происходящее в этом мире некоторым образом с эволюционной судьбой вселенной.
По ходу беседы я быстро понял, что Хот очень серьезно относится к божественной части своей теологии. Бог важен для него, он использует термин свободно, даже не задумываясь. Он выразил свое разочарование другими эволюционными философами, которые желают говорить о присутствии божественного начала в природе, но уклоняются от разговора о Боге и трансцендентности, которая подразумевается. Однако он несколько раз повторил, что нет ничего старомодного в том, что он подразумевает, используя этот древний термин.
"В современном мире мы чувствуем напряженность между двумя религиозными векторами или двумя полюсами", объяснил он мне. "С одной стороны, традиционный отказ от мира - желание найти покой в некоем платоническом царствии небесном или мистическом настоящем или вечности. С другой стороны, находится полюс, являющийся частью современного мира, в котором произошли политические и научные революции. Там возникает чувство, что этот мир - я подразумеваю всю вселенную, как космос, так и культуру - движется в каком-то направлении. На наших глазах разворачивается драма, и, возможно, мы должны быть частью этого. Тейяр предложил попытаться найти некоторое равновесие между этими двумя полюсами. Он увидел, что в этом есть единство с Богом и единство с землей. Но также есть единение с Богом с помощью земли. Он разрешил эту проблему, открыв заново библейскую идею, что Бог не вверху, а скорее впереди. Другими словами, все, что происходит во вселенной, является опережающим. Мир основывается на будущем. И можно сказать, Бог - тот, у кого будущее в Его самой сущности".
На этом мы приблизились к концу нашей беседы, и у меня остался один последний вопрос, возможно, самый деликатный и спорный на тот момент. Я знал из работ Хота, что его понимание Бога было сложным, с определенными нюансами, но я также знал, что он глубоко верил в необходимость поддержки идеи собственного Бога. Теперь, когда Вы двигаетесь в прогрессивные духовные циклы, находящиеся под сильным влиянием Буддизма, Вы привыкаете к определенному умалчиванию этого понятия, если не к прямой враждебности. Иногда это патриархальные ассоциации Бога как Отца; иногда это антропоморфизм, и Бог ассоциируется со стариком в небе.
Иногда это патриархальные ассоциации Бога как Отца; иногда это антропоморфизм, и Бог ассоциируется со стариком в небе. А иногда это просто смущение по поводу того, как относиться к фразе, которая столь загружена культурными слоями и часто приводит к недопониманию. В некотором смысле, Бог - это решающий тест Роршаха, и то, как мы интерпретируем его, ее, или нечто неодушевленное, говорит о том, как мы, в конечном счете, понимаем собственный опыт жизни и реальности. Конечно, понятие собственного Бога является неотъемлемой частью католической доктрины, но мне все еще трудно понять, чего можно достичь, настойчиво придерживаясь того, что кажется уже устаревшим понятием.
"Мы действительно стремимся быть антропоморфическими, и поэтому всегда существует опасность возвести личность Бога до идолопоклонства, если угодно, до оскудения понятия бесконечности, трансцендентности, чтобы сделать это так или иначе управляемым", - признал он, остановившись на мгновение поразмыслить, прежде чем продолжить. "Теперь в нашем ежедневном познании мира самые впечатляющие, самые манящие, самые захватывающие переживания принадлежат другому человеку, "ты", субъекту. Поэтому для меня, проблема отрицания личности наивысшей реальности заключается в том, что, если Бог является так или иначе безличным, неличным, если наивысшая реальность лишена понятия "ты", тогда такое бытие менее напряженно, чем мое. Мне интересно, могу ли я подчинить целостность моего бытия тому, что я воспринимаю как безличное или неличное. Я действительно верю в важность среднего языка, когда речь идет о Боге, и поэтому я следую за богословами, которые относятся к Богу как к тайне. Бог - это глубина, необъятная глубина. Бог - это бесконечная красота. Бог - это бесконечное совершенство. И когда я использую термин "личное", я не употребляю его в антропоморфическом смысле божества одной планеты, от такого понимания наше научное сознание отказалось. Однако если я исключу таинство субъективности из целостности понятия, мне придется подчинить себя тому, что лишено, как я это понимаю, самого волнующего типа опыта, который мы можем приобрести в нашем мирском существовании, и это есть опыт другого человека. Таким образом, Бог является, по крайней мере, личным. Бог также больше, чем личный. Бог - это бесконечная, необъятная глубина. И даже если эта глубина расширяется до мульти-вселенной, и даже если у меня есть видение реальности, включающей триллионы и триллионы миров, но в самой сути этой реальности я не чувствую импульса личности, тогда в некотором смысле бытие этого единства множеств менее интенсивно, чем мое. И я не верю в это."
Позже в тот же летний день, медленно прокладывая свой путь среди шума и
суеты посетителей пляжей и отдыхающих на Лонг Айленде, у меня было время поразмышлять над беседами с Хотом. Трудно было не поразиться задумчивой атмосфере центра уединения и тому, как искренно мы говорили о вопросах духа, Бога и веры. Хот оказался именно таким, каким я его представлял - глубоко христианским человеком с вдохновленным видением религиозной жизни, а также тем, кто может много рассказать об эволюции и духовности, которые находятся далеко за рамками Христианства. Он нашел наиболее перспективный аспект в своем богословии, то, что объединяет старое и новое, ему удалось стать и защитником собственной традиции и сторонником идей, которые значительно опережают даже наиболее прогрессивные группы. На примере Хота можно практически почувствовать, как христианский канон проходит глубокую эволюцию, ту, что может быть не видна в повседневной жизни Церкви еще многие десятилетия, но которая неизбежно окажет огромное влияние на ее будущее.
"У мира должен быть Бог; однако наше понимание Бога должно быть расширено, ибо границы нашего мира расширились", писал Тейяр почти столетие назад. Он отмечал, что в начале двадцатого века эволюция изменила все. Он также предсказал, что выживут только религии, пожелавшие развить формы своих традиций, которые органически охватывают действительность эволюционного мировоззрения. После времени, проведенного с Хотом, я думаю, что начал лучше понимать смысл предвидения Тейяра. Действительно, как Бог, живущий в природе и посредством природы, возможно, был самой подходящей формой божественности для племени охотников-собирателей, входивших в циклы земного существования тысячи лет назад, и как непознаваемый Бог, предлагающий бесконечный мир, покой и возрождение вне времени и мира, возможно, был смыслом "непристойной, животной и короткой" жизни наших христианских предков, также и эта новая концепция Бога находится в тесной связи с современным миром в условиях быстрых изменений, глобализации и усложнения. Сознание нашей эпохи призывает к пониманию Бога, существующего не просто в поразительной красоте природы или вечной неподвижности настоящего момента времени, но и в неизвестном творческом потенциале, который находится в таинственном пространстве будущего. Принимая такого Бога, становится возможным понимание "духа возрождения" Хота. И именно так мы можем найти интеллектуальное, нравственное и, самое главное, религиозное вдохновение, чтобы принять величайший вызов эволюционного мировоззрения - взять бремя будущего на наши собственные плечи. Возможно, попутно, мы обнаружим лишь намек того самого импульса, который провел молодого человека из сельской Вирджинии от самых основ средневекового мира до окраин далекого будущего, поддерживаемый как радикальным духом возрождения, так и найденными словами древнего Бога.
Декабрь 2008 - февраль 2009
Человек науки, человек веры
Сэр Джон Темплтон (1912-2008)
После моего утреннего интервью с Джоном Хотом в Саг Харбор, я решил остаться на его лекцию в обрядовом центре на тему "Ответ Тейяра космическим пессимистам". Когда Хот вернулся в аудиторию, чтобы начать свою презентацию, стало очевидно, что его что-то тревожит. "Мне только что сообщили, что сэр Джон Темплтон скончался", начал Хот. "Попросту говоря, без его щедрости у меня никогда не было бы таких исключительных карьерных перспектив, предоставленных мне - возможность писать, путешествовать и совершенствовать свое творчество всеми возможными способами. Он многое сделал для меня, науки и в целом для области духовности".
Не будет лишним отметить, что Темплтон, финансист-миллиардер, ставший филантропом, почти в одиночку создал новую область научных изысканий, направленную на исследование все более интересных вопросов, возникающих в отношениях между наукой и религией. Безусловно, щедрый дар Темплтона - Фонд Джона Темплтона имеет завидный капитал в $1,1 миллиардов и ежегодно распределяет гранты на сумму $70 миллионов - сделал возможным плодотворный обмен идеями среди передовых ученых, богословов, философов, академиков и все благодаря огромным вложениям в конференции, публикации, онлайн деятельность и учебные программы, посвященные исследованию изменения структуры диалога науки и духовности. Сам Темплтон порой был неоднозначной фигурой - его хорошо разрекламированные консервативные политические убеждения вызывали лишь презрение в прогрессивных кругах - однако именно благодаря ему получили развитие одни из самых новаторских теорий и исследований современного научного сообщества. И, несмотря на его твердую христианскую ориентацию, круг его интересов оставался широким. Девиз фонда звучит так: "Как мало мы знаем, как страстно мы хотим учиться", финансирование выделяется для работы над всем, начиная от происхождения биологической сложности и заканчивая основополагающими понятиями в физике и космологии, исследованиями лечебной силы молитвы, развитием теологии природы, именно в рамках этой области Хот получил поддержку.
Однако самым, возможно, важным наследством Темплтона является учреждение престижной Темплтоновской премии, составляющей на данный момент $1,5 миллиона.
Темплтон задумал премию как награду тем людям, которые "исповедуют духовное измерение жизни", расширяя границы интуиции, знания или человеческой деятельности. Первая награда была вручена Матери Терезе из Калькутты, и каждый год список лауреатов Темплтоновской премии растет. Среди недавних получателей можно отметить физика Пола Дейвиса, специалиста по космологии Джорджа Эллиса и философа Чарльза Тейлора.
Мы можем только надеяться, что в недалеком будущем человечество выйдет за пределы, как материализма, так часто сопутствующего науке, так и фундаментализма, так часто присущего религии. Когда придет тот день, и мы, наконец, сможем думать о науке и религии не как о врагах, противоположных понятиях или взаимно исключающих областях, но как о двух богатых, сложных и многослойных частях одного большого диалога о природе реальности, только тогда мы осознаем, насколько должны быть признательны усилиям этого скромного, религиозного человека, чья экстраординарная способность к милосердию помогла тысяче научных и духовных цветов расцвести на прежде бесплодной земле.
Автор: Картер Фиппс
Декабрь 2008 - Февраль 2009