Оживляя русскую душу

Удивительный успех духовных фильмов в России обнаруживает тоску по глубине в постсоветской культуре.

Майк Кошк и Элизабет Деболд

Если вы, оказавшись в Москве, решите посмотреть популярный духовный фильм, ожидая увидеть что-нибудь наподобие «Secret» или «What the Bleep Do We Know!?», то вы будете очень удивлены. Вместо однозначного американского послания «мы можем это», повествующего о том, что в наших силах создавать нашу собственную реальность и благополучие вы, скорее всего, столкнётесь с сокровенными экзистенциальными вопросами о значении и цели жизни, природы Бога. После падения советского режима, а также насильственного и травматического перехода к капитализму, русская душа, похоже, активизируется. И новые фильмы свидетельствуют о мощнейшем возрождении интереса к религиозности. Драма «отцов и детей» «Возвращение» (2003) Андрея Звягинцева стала одной из таких работ. Но наиболее потрясающей работой из всех этих фильмов до сих пор является фильм «Остров». Ошеломляющая и завораживающая своим визуальным рядом так же сильно, как и силой повествования — эта история о мятежном православном монахе, расценивается как шедевр. И даже ещё более существенно то, что успех картины по части кассовых сборов, может указывать на значительные перемены в Русской культуре.

История «Острова», история о покаянии и вере в Бога, не похожа на то, из чего получаются блокбастеры. Главный персонаж этой истории монах по имени Анатолий, который живёт на окраине православного монастыря. С восторженной неуклонностью он передаёт опыт божественного, каждому кто вступает с ним в контакт: надменные монахи из его же монастыря, простые люди, женщина, погрязшая в неврозах, — все просят его помощи. Для Анатолия есть только один ответ на все жизненные вопросы, один способ излечения всех человеческих травм — непосредственное переживание и преданность Богу. Его персонаж напоминает старца (архетипического просветлённого святого в православном христианстве) или блаженных дурачков из романов Достоевского. Эти хорошо известные мотивы православного мистицизма, затрагивающие глубокие духовные и культурные корни русской души, похоже, являются одной из причин успеха картины. Но в то же самое время Анатолий олицетворяет освежающую свободу от догм и традиций — одинокий воин духа, искусно захватывающий людей своими чарами.

И Анатолий очаровывает поразительное количество русских людей. Когда в январе фильм впервые демонстрировался на телевидении, половина всех россиян посмотрели его. Только новогоднее обращение президента Путина привлекло большее количество. И вопрос: Почему?

История главного действующего лица, актера Петра Мамонова, возможно, поможет нам найти объяснение. В восьмидесятые и девяностые года, Мамонов был ведущим певцом русской, авангардистской рок-группы, которая имела статус культовой. Но в те времена, он жил как религиозный отшельник, где-то в Подмосковье и видимо потребовалось немало усилий для того чтобы убедить его сняться в фильме. Режиссёр фильма Павел Лунгин говорил: «В определённом смысле этот фильм также и о жизни самого Мамонова. Он превратился из рок-звезды, вовлечённой во всяческие скандалы, в глубоко религиозного человека». Лунгин даёт понять, что жизнь Мамонова также как и жизнь монаха, которого он играет, резонирует с сегодняшними русскими. «Времена перестройки прошли, и нам необходимо начинать задумываться о таких вещах, как вечность, грех и совесть, которые исчезли из нашей жизни в мышиной возне за успехом и деньгами. Но люди не могут жить лишь материальным благополучием», — отмечает он.

Этот основательный поворот в жизни Мамонова, похоже, отражает более широкие тенденции в жизни обычных россиян. В соответствии с некоторыми исследованиями, все больше число российских тинэйджеров и молодых людей начинают верить в Бога — пятьдесят восемь процентов, двадцатипятилетних и моложе, и средний возраст верующих в течение последних пятнадцати лет упал с шестидесяти до сорока восьми лет. В целом, восемьдесят четыре процента русских считают себя религиозными. Социолог Детлеф Поллак из Европейского университета во Франкфурте отмечает, что эта вновь возникающая тоска по духовности в постсоветских странах есть не только лишь усиление позиций традиционной церкви, но также и вдохновляющая современная форма духовных практик и верований.

Наибольший интерес вызывает то, что такие фильмы как «Остров», похоже, указывают на балансирование общества между руинами советских времен и неизвестностью впереди. Журналист Андрей Плахов пишет, что восточно-европейское сообщество все более «оборачивается внутрь себя для решения глубочайших экзистенциальных проблем». Это движение внутрь выражается в том, как эти фильмы совмещают в себе элементы традиционного восточного православия с дальневосточными религиями и западным постмодернистским духовным рынком. Но, тем не менее, обернётся ли этот новый интерес к восточному православию возвратом к фундаментализму или же поможет обеспечить России более глубокую моральную основу, отталкиваясь от которой станет возможным движение вперёд, пока ещё не ясно. Русские в данный момент обсуждают эти вопросы с большой страстью. Но независимо от того, как разрешится этот вопрос, уже сейчас очевидно, что духовная сторона России, которая, казалось бы, так долго была бездействующей, сперва в Советской системе, а после в капиталистическом оппортунизме мафиозного типа, будет играть всё возрастающую роль в будущем страны.

Номер журнала:

Тэги статей