Несмотря на то, что такие писатели и мыслители как Кен Уилбер, Уильям Ирвин Джонсон, Джордж Фюрштейн, Колин Уилсон, Даниэль Пинчбэк и ваш покорный слуга обсуждали идеи Гебстера разными способами (я подробно о нем написал в книге Секретная История Сознания), все равно имя Гебсера малоизвестно среди среднестатистического читателя. И это не удивительно, ведь Гебсер выходец из центрально-европейской интеллектуальной традиции, из потока Западной мысли, создавшего таких важных, и с другой стороны трудных для понимания философов как Георг Фридрих Гегель, Мартин Хайдеггер и Ю́рген Ха́бермас. Они являются необычайно мощными мыслителями, но читать их труды не назовешь прогулкой в парке. Также преждевременная смерть Гебсера в возрасте всего шестидесяти восьми, означала, по большей части, что оказанное им влияние было ограниченно непосредственно людьми его окружавшими. Если хотя бы нескольких читателей эта статья вдохновит на то, чтобы попробовать осилить труды Гебсера самостоятельно, я буду считать, что она удалась. Эти немногие вдохновленные читатели, несомненно, встретятся с некоторыми трудностями. Главное произведение Гебсера The Ever-Present Origin (впервые изданное в Германии в 1949, но не переведенное на английский до 1984 года) это обширное исследование на шестистах страницах, превращающееся в инсайт – «молнеподобное вдохновение» как он сам это назвал, которое впервые пришло Гебсеру в Испании в 1931 году. Этот инсайт, что новый тип сознания начал зарождаться на Западе, пришел к Гебсеру через его изучение поэзии, в частности поэзии австрийского поэта Райнера Мария Рильке. По мере того как Гебсер начал это исследовать, он обнаружил, очевидность этого нового сознания может быть найдена и в науке тоже. Более того, чем больше он об этом думал, тем больше он обнаруживал следы этого нового сознания практически во всех аспектах Западной культуры. На протяжении следующих восемнадцати лет он собирал и организовывал свои мысли в то, что он называл нависающей «мутацией» в сознании, немедленной манифестацией которой, он назвал развал «ментально-рациональной структуры» сознания, доминирующей «научной» рационалистической упрощенной парадигмы, которая раскачивалась на Западе последние столетия. В 1949 году, когда первая часть The Ever-Present Origin появилась, а за ней и вторая, Гебсер выстроил очень убедительные аргументы, что сдвиг в Западном сознании на самом деле происходит, и что последствия этого сдвига почувствуют люди его и последующих поколений, другими словами, мы с вами. Гебсер родился в городке Посен, в стране, которая тогда называлась Пруссией, в году который стал поворотным для двадцатого века. В 1905 году Альберт Эйнштейн сформулировал свою специальную теорию относительности, и именно работа Эйнштейна наряду со многими работами других писателей и мыслителей предоставили Гебсеру убедительные свидетельства специфичного сдвига в нашем «чувстве времени», которое характеризует новую разворачивающуюся структуру сознания. Немногими годами ранее, в 1900 году, Зигмунд Фрейд опубликовал свою революционную работу Толкование Сновидений. Другие основополагающие открытия произошли примерно в это же время. Физик Макс Планк завершил свою теорию кванта, которая привела к свержению классической физики, а философ Эдмунд Гуссерль установил основы феноменологии – скрупулезное исследование сознания, которое привело к экзистенциализму. Для мыслителя, работа которого будет направлена на внезапные сдвиги в истории сознания, Гебсер несомненно выбрал благоприятный год для своего рождения. К тому времени как ему исполнилось десять вся Европа погрязла в Первой Мировой Войне и детство Гебсера было наполнено сплошь хаосом и разрушением. В раннем возрасте у него было переживание, которое помогло ему справиться с миром, брошенным в смятение. Учась еще в начальной школе, Гебсер прыгнул с вышки в глубокий бассейн. Он чувствовал, что это был прыжок в неизвестное, и именно тогда он потерял свой «страх неопределенности». «Чувство уверенности начало расти во мне», - писал он: «уверенность в источнике нашей силы и нашего бытия и в их непосредственной доступности». Гебсер окрестил эту уверенность Urvertrauen «первородное доверие», изменив немецкое слово - Urangst «первородный страх», который характеризует большую часть нашего жизненного опыта. «Первородное доверие» Гебсера помогло ему совершить в последующем много прыжков в неизвестное.
Один такой прыжок был, когда он забросил обучение банковскому делу ради неясной карьеры в литературе. В начале третьего десятилетия свой жизни Гебсер начал литературный журнал и издательскую компанию с другом. Многие их его ранних стихотворений тогда увидели свет, и на протяжение всей своей жизни Гебсер писал стихи, разыскивая в языке путь к тайнам сознания. Примерно в это время он познакомился с творчеством Рильке. Развал Ве́ймарской республики разорил семью Гебсера и тем самым обеспечив ему еще одну встречу с неизвестным; они потеряли свои сбережения и были разорены и Гебсер на собственной шкуре почувствовал набирающую мощь Национального Социализма Гитлера. Именно Рильковское видение такого состояния бытия, в котором человек может утверждать все что угодно – «хвала, не смотря на» в форме Ангела Дуинских элегий, помогло Гебсеру прорваться через это время и отбросить мысли о суициде, которые овладевали им. Но несмотря на это, кампания политического насилия проводимая коричневорубашечниками Гитлера убедила Гебсера, что пришло время совершить очередной прыжок. На протяжении последующих нескольких лет Гебсер жил в своего рода европейском «внутреннем изгнании», перемещаясь по Италии, потом назад в Германию, затем в Париж, затем в южную Францию и наконец, в 1931 году он осел в Испании. Именно здесь, как отмечено, возникло его первоначальное озарение в «структуры сознания». Испания, несмотря на все это, также оказалась лишь временным прибежищем. Это были годы, когда фашисты Генералиссимуса Франко свергли легитимное социалистическое правительство, и в 1936 году, буквально за несколько часов до того как его Мадридскую квартиру вскрыли, он чудом выживши, покинул Испанию и направился во Францию. Тогда его чуть не расстреляли на границе. В Париже он проводит время среди артистической элиты и подружился со многими из них, включая Пабло Пикассо. Но и Парижу не суждено было стать его домом. В августе 1939 Гебсер совершил бросок из Франции в Швейцарию, буквально за два часа до того как закрыли границы; вскоре Нацисты маршировали через Триумфальную Арку. Как и для многих других, Швейцария послужила безопасным прибежищем для Гебсера, и именно здесь он осел, чтобы начать работу всей своей жизни. На протяжении следующих тридцати трех лет Гебсер посвятил свою жизнь развертыванию идей об изменениях, происходящих в Западном сознании, проводя лекции, помимо всего прочего в Институте Прикладной Психологии в Цюрихе. Здесь он познакомился и подружился с психологом К. Г. Юнгом, с работами которого у Гебсера так много общего. Это привело к тому, что Гебсер начал читать лекции в Институте К.Г. Юнга, а также к тому, что он внес приличный вклад в ежегодные Лекции Эраноса, которые проводились в Асконе, Швейцария. Там его имя крепко встало в один ряд с такими мыслителями как Ми́рча Элиа́де, Гершом Шолем, Эрих Нойманн, Генри Корбин, а также самим Юнгом, который председательствовал на этих встречах. После Второй Мировой войны Гебсер начал много путешествовать, посещая Индию и Ближний Восток, а также Северную и Южную Америку. Несмотря на то, что работа Гебсера, по большей части, сосредоточена на культурных и коллективных выражениях нынешней «мутации» в сознании, в г. Санат, Индия с ним случилось мистическое переживание, которое необычайно сильно на него повлияло. Его переживание «сатори», как он сам его назвал, было настольно сильным, что он долго не решался говорить о нем. Он держал его в секрете вплоть до 1971 года, когда он рассказал он нем своему биографу и устному переводчику Георгу Фюрштейну. Гебсер писал Фюрштейну, что это было «преобразование и сияние неописуемого, неземного, прозрачного Света». Это было, как он говорил «духовная ясность, тихое ликование, знание неуязвимости и первородного доверия», проводя связь этого нового переживания с его первым прыжком в неизвестное в молодости. После этого он чувствовал себя «трансформированным изнутри». «После Сарната все встало на свои места», - говорил он. Как и его первое переживание, прозрение в Сарнате помогло Гебсеру справиться со своим ухудшающимся здоровьем и увеличивающимся объемом работы, а также с осознанием того, что Запад вновь встал на опасный и непредсказуемый путь. Холодная война набирала обороты, и Гебсер был убежден, что «кризис, который происходит сегодня, это не только кризис европейского масштаба». Это был «мировой и человеческий кризис, соизмеримый с масштабами поворотных и критических моментов в человеческой истории». В 1966 году здоровье Гебсера окончательно ухудшилось – астма, которая докучала его на протяжении всей жизни, обострилась, и он был вынужден прекратить свои путешествия и отказаться от новых проектов. Он никогда полностью не восстановился от операции на живот, однако, он продолжал писать и был осведомлен о новой волне интереса к сознанию и духовности, которая пробудилась в «мистическое десятилетие» шестидесятых и начала семидесятых. Обращаясь к более молодому поколению читателей, желающих узнать больше о различных формах сознания и знакомыми с работами Шри Ауробиндо и Пьера Тейя́ра де Шарде́на (два других мыслителя интересовавшиеся эволюцией сознания) в предисловию к новой редакции своего опуса The Ever-Present Origin, Гебсер писал, что «основная тематика этой книги, если выходить за пределы темы измененного отношения человека ко времени, это новое сознание, на которое новое уже сонастроено». К тому времени как Гебсер это написал, в 1973 году, идеи нового сознания распространились через всю контркультуру и попытка воплотить новую парадигму, ныне известную как Эра Водолея или Нью Эйдж, или Заговор Водолея и т.д. шла полным ходом. Гебсер умер в том же году, убежденный, что новый тип сознания начинает зарождаться. С другой стороны, он понимал, что это будет нелегкой задачей без гарантий от возможного провала. Что же это было за сознание, на которое указывал Гебсер? В рамках этой статьи невозможно дать краткое описание того, что он описал в своей книге The Ever-Present Origin в тщательных и необыкновенных деталях. Те читатели, которые хотят ознакомиться с хорошим вступлением к его книге, следует почитать Структуры Сознания Георга Фюрштейна (Интеграл Паблишинг, 1987) или Тайная История Сознания вашего покорного слуги. Гебсер верил, что сознание прошло через четыре предшествующие «структуры», каждая из которых, все более отдалялась и отделялась от неподвластного времени и нематериального духовного источника, который он назвал «исток». Это не простое бренное существо, а вечное «присутствие», «вечно-существующая реальность», которая по природе своей «священна и духовна», «прежде всего» и является «полнотой и цельностью каждого начала». Для читателей, которые уже чешут репу, мне следует указать на то, что одна из трудностей, во время чтения работ Гебсера, это то, что он неизбежно использует язык, основанный на нашей существующей структуре сознания, чтобы говорить о типах сознания, которые предшествуют ему и выходят за его пределы. Имея это в виду, сравнение «истока» Гебсера со «сплетенным порядком» физика Дэйвида Бома может оказаться полезным. «Сплетенный порядок» Бома это тоже единство неподвластное времени, из которого наша нынешняя вселенная пространства времени появляется и процесс этого появления очень схож с Японскими бумажными шариками, которые как только брошены в воду принимают различные формы. Для Гебсера «шарик» - «исток» содержит в себе форму «потенциальности», та дальнейшая структура сознания, которая разворачивается на протяжении времени. «Потенциальность» это центральная идея у Гебсера, которая воплощает «видимое присутствие будущего». Первая структура сознания, которая развернулась это архаическая. В сущности, она не сильно отличается от истока. Она, как говорит Гебсер «ноль-мерная», где отличие это всего лишь незначительная рябь между истоком и его потенциальным развертыванием. Здесь сознание тождественно миру, это состояние «полнейшего неразграничения между человеком и вселенной». Отсюда разворачивается магическая структура. Она не сильно отличается от архаической, но отделение от истока увеличилось. Если в архаической структуре между миром и сознанием полное тождество, то в магической структуре между ними единство. На этой стадии наши предки жили в своего рода групповом или племенном сознании, которое все еще было сильно привязано к природе.
Гебсер говорит о «вегетативной переплетенности всего живого» во время этой стадии. Он связывает представление Юнга о «синхроничности» - «совпадение наполненное смыслом», и эффекты подобны «волшебству» в этой структуре. Гебсер разъясняет, что все предыдущие структуры сознания все еще имеют место сегодня, и что магическая структура проявляет себя во всех проявления «группового сознания». Печально для Гебсера, что наиболее красноречивое проявление группового сознание было объединение Нацистов, которое вынудило его покинуть Германию, а также многие люди сегодня, верящие, что они входят в более «высокие» состояния сознания, удаляясь обратно в «племенной режим», на самом деле просто напросто тонут в своем принятии магической структуры. Из магической появляется мифическая структура. На этом этапе сознание все более отделяется от источника; его характеризует полярность. Здесь впервые появляется инь и янь, земля и небо, мужчина и женщина, а также другие столкновения полярностей, которые определяют наш повседневный опыт. Здесь появляется «душа», как «внутренне пространство» вступает в оппозицию со «внешним». Гебсер видит параллель этой структуры с греческим мифом о Нарциссе, молодом человеке, который влюбился с собственное отражение. Душа впервые видит себя «отраженной» во внешнем мире этой структуры и преобладающим способом получения опыта в этой структуре - это чувствование, которое выражается через мифы древности. Мысли, как становится видно, еще только следует появиться. Это случается в следующей зародившейся структуре - «ментально-рациональной». Несомненно, читая эти строки, многие читатели начинают удивляться, когда же именно эти разные «структуры» появились. Надо сказать, что Гебсер не очень уверен на счет точных дат. Для появления ментально-рациональной структуры он предполагает дату 1225 год до н.э.; предыдущие структуры, архаическая и магическая уходят далеко назад, до появления Хомо сапиенс, а мифическая ко времени появления первых цивилизаций после последнего ледникового периода. Хотя, как было замечено, все предыдущие структуры сознания все еще активны, в нашем нынешнем сознании мы знакомы с ментально-рациональной структурой лучше всего, хотя бы потому, что эта наша господствующая структура. В этой структуре начинается процесс мышления, таким как мы его сегодня представляем. На этом этапе разделение и отдаление от истока приходит к завершению. Сознание – эго – теперь само по себе и это выражается в возрастание насилия и потери общности. Здесь появляется представление о «времени» в линейном смысле. Для архаической и магической структуры не существует времени, в том смысле как мы его представляем, только своего рода вечное «сейчас» с длительными периодами бессознательности в промежутках. Для мифической есть только цикличное время ассоциирующиеся с вечной сменой времен года и бесконечным вращением звезд. С ментально-рациональной структурой появляется «прямое» время, и вместе с тем глубокое осознание смерти. Не говоря уже о том, что из ментально-рациональной структуры и из ее предрасположенности суживать внимание и фокусироваться на деталях нашего опыта вместо того, чтобы участвовать во всей целостности процесса, появляется наука со всеми ее достижениями и проблемами, в то время как архаическая, магическая и мистические структуры работают на других уровнях. Гебсер говорит, что прежде чем появляется новая структура, прежняя структура вступает в стадию «недостаточности», которая характеризуется ее сломом – то, что прежде было «кредитом» и преимуществом теперь становится «дефицитом» и гандикапом структуры. Гебсер верит, что ментально-рациональная структура вступила в режим «недостаточности» в 1336 году н.э. с зарождением перспективы и переключения от «двухмерного» «встроенного» видения мира характерного для Средних Веков к острому осознанию дистанции и пространства воплощенные в картинах раннего Ренессанса. Здесь, он считает, сознание достигло своего окончательного «освобождения» от истока. Режим «недостаточности» ментально-рациональной структуры достиг своей радикальной точки в девятнадцатом веке с триумфом рационалистической парадигмы упомянутой раннее, и Гебсер верил, что на протяжении двадцатого века он был в процессе разрушения самого себя. Самым явным подтверждением этого, по мнению Гебсера, помимо всех остальных унаследованных глобальных проблем, стала радикальна перемена в нашем чувстве времени. Как говорилось ранее, он указывает на такие примеры как теорию относительности Эйнштейна, но есть и многое другое, взятое из искусства, литературы, философии, музыки и других проявлений культуры. Хотя, на более фундаментальном уровне я могу предложить пример, неизвестный Гебсеру, где время каким мы его знаем исчезает. Любой, кто пользуется TiVo или слушает подкасты, больше не скован идеей, что теле- или радиопрограмма транслируется в определенном промежутке времени. На самом деле, с появлением интернета изменилось наше восприятие как времени так и пространства. Теперь есть постоянный «поток» (стрим) информации и люди мгновенно «подсоединяются» с громадных расстояний; у многих из нас больше «контакта» с людьми на другом конце земного шара чем с нашими реальными соседями. Если говорить более предметно, то все те кризисы, которые обрушились на нас сегодня: экологические, социальные, экономические и политические – все могут быть связаны с эффектами от преобладающей ментально-рациональной структуре сознания, которая вступила в режим «недостаточности». Этот разлом, как считал Гебсер, был своего рода очищением, освобождением места для появления новой структуры сознания – «интегральной». Как предполагает название, в этой структуре все четыре структуры интегрируются воедино. Интегральная структура характеризуется тем, что Гебсер называет «внеперспективным» осознанием, выход за пределы «перспективы» в той же манере, как был выход за пределы «пре-перспективного». В интегральной структуре исток становится воспринимаемым, духовное «конкретизированным» и «неявленный свет проявляется». Инсайт Гебсера в Сарнате, где у него было переживание сатори - это яркий пример того, что он называет интегральной структурой сознания. Со всеми этими переключениями от одной структуры к другой, переход ни в коем случае не гарантирован и опыт, как индивидуальный, так и коллективный травматичен. Нынешнее развитие мировой экономики, основанное на близорукой жадности и потребности в быстрой наживе, ассоциирующейся с ментально-рациональной структурой, только бы утвердило Гебсера в своей правоте. Этому краткому обзору очень далеко до того, чтобы передать как следует идеи Гебсера и я надеюсь, что он толкнет читателей на изучение трудов Гебсера самостоятельно. Он труден для понимания, как и все имеющее большую ценность. По моему мнению, The Ever-Present Origin представляет нам самые убедительные доводы, что Запад, сегодня, да и вся планета тоже, сталкивается с рискованным прыжком в неизвестное. Оно также предлагает способы для совершения этого прыжка, как сделал Гебсер, с первородным доверием.
