ВОЗРОЖДЕНИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЭНТЕОГЕНОВ: УРОКИ ИЗ ПРОШЛОГО И ГИПОТЕЗЫ ДЛЯ БУДУЩЕГО

Балтимор, Мэриленд

статья, написанная Биллом Ричардсом и опубликованная в журнале Трансперсональной Психологии в 2009г, vol 41, no 2

АННОТАЦИЯ: На основе исследований влияния психоделических веществ на человека, проводившихся при участии добровольцев с 1963 года по настоящее время, включая научные исследования Медицинской школы Джонса Хопкинса (JohnsHopkinsSchoolofMedicine), которые проходили в течение последних десяти лет, автор фокусируется на ноэтических озарениях, часто описываемых людьми, пережившими мистические состояния сознания, и их потенциальной значимости для создания новых терапевтических технологий. В статье также обсуждается возможность использования трансцендентных переживаний и важность применения знаний, полученных в ходе прошлых исследований, при разработке новых научно-исследовательских проектов.

 

Эмпирическая глубина мистических состояний сознания

В своей книге «Многообразие религиозного опыта» (The Varieties of Religions Experience) Уильям Джеймс (William James) говорит об интуитивном познании, существенном для мистических состояний сознания, как об особом ноэтическом виде познания (noetic quality), подчеркивая, что «хотя мистические состояния и относятся к сфере чувств, однако для переживающего их они являются особой формой познавания» (1902, с. 371). Абрахам Маслоу (Abraham Maslow), который не только был одним из передовых психологов, обративших внимание на проблемы изучения психического здоровья, пиковых переживаний, самоактуализации и дальнейшего исследования человеческой природы, но также являлся выдающимся еврейским мистиком, ни разу в жизни не принимавшим психоделики,  также писал: «Пиковое переживание воспринимается, как нечто самоценное, нечто, содержащее в себе Истину. Оно представляется настолько ценным откровением, что даже сама попытка как-то обосновать его посягает на его смысл» (1964, с. 62).

Многие признают мудрость, присущую поэзии Книги Дао де Цзин (Tao te Ching), которая гласит: «Те, кто знают, не говорят, те, кто говорят не знают». Сорок шесть лет назад, заканчивая исследовательский отчет о личном психоцибиновом процессе, я посмотрел на написанное и написал: “Что такое ‘трансцендентное измерение бытия?’ Такие слова на бумаге представляют собой нечто большее, чем просто метафизическую поэзию. Каким-то образом я чувствовал, что мне легче было бы передать свои переживания, сочиняя симфонию или сотворяя образец современной скульптуры, будь я талантлив хоть в одной из этих форм художественного выражения. Только мое молчание способно сохранять их чистоту и подлинность» (Robertson, псевд. 1968, c. 91).

 

И все-таки, я продолжаю писать,  очевидно,  стремясь словами описать мистические состояния. Я переживаю внутренний конфликт по этому поводу и верю, что читатель позволит мне некоторую поэтическую вольность. Однако, если мистицизму суждено возникнуть в тихих монашеских кельях, чтобы попасть в яркий свет научного дискурса, я не вижу другого выхода. Ученым, изучающим психологию религиозных переживаний, а также нейробиологам, которые сегодня исследуют природу и значение мистических состояний, необходим язык, для того, чтобы описать насколько возможно ясно – что такое «мистическое состояние»,  и как определить, когда оно есть и когда его нет.

Это особенно важно в изучении возможного вклада психоделиков (то есть энтеогенов) в психотерапевтическое лечение, поскольку становится все более очевидным тот факт, что значительные изменения в отношении и поведении связаны не с применением наркотиков или «наркотическим эффектом», а с возникновением определенных состояний сознания, в особенности мистического сознания, в течение периода воздействия наркотических веществ (Griffiths, Richards, Johnson, McCann& Jesse, 2008; Richards, Rhead, DiLeo, Yesen& Kurland, 1977).

Мистические Состояния Сознания, которые некоторые ученые сейчас определяют в соответствии с Вечной философией (Philosophia perrenis; Хаксли 1945) или так называемым “Universal Core” (Hood, 2006; Kelly, Kelly, Crabtree, Gauld, Grosso, & Greyson, 2007; Stace,1960), когда выражаются в письменном виде, обычно предъявляют шесть эмпирических качеств:

(а) Единство, достигнутое изнутри с закрытыми глазами или внешне, через органы чувств,

(б) Трансцендентность Времени и Пространства,

(в) Интуитивное Знание (noetic quality),

(г) Святость или Благоговение,

(д) Глубоко-Переживаемая Позитивность – любовь, чистота, мир, радость и

(е) Неописуемость и Парадоксальность (Pahnke & Richards, 1966; Richards, 2003).

 

Парадоксальность относится к коллапсу аристотелевской логики, при этом не только лексики, но и категориальных структур познания в попытке выразить мистическое сознание в языке. Подобно тому, как физики описывают энергию и как волну, так и частицу одновременно, отчеты содержат заявления о переживании смерти, одновременно с переживанием всей полноты жизни; об абсолютной реальности, которая является не-личностной, и в то же время очень личной; бесконечной, и разворачивающейся во времени; единственной, и многочисленной; глубоко серьезной, и игривой;  похожей на Пустоту или Небытие, включающих в себя всю полноту реальности.

Для проведения исследования в Университете Джонса Хопкинса мы решили определить полное переживание мистического сознания, как такое состояние сознания человека, которое будучи выражено и проанализировано методами  контент-анализа или  измеренным психометрическими инструментами, включает все шесть вышеупомянутых признаков.

Также можно провести различие между мистическим и архетипическим состояниями. Архетипическим состояниям необходимо наблюдающее, участвующее эго, и они часто возникают незадолго до или сразу после мистических состояний единства. Как правило, они являются выразительными сами по себе и порождают образы богов и богинь, Христа, Будды или Танцующего Шивы, замысловато-прекрасную внутреннюю архитектуру, драгоценные камни и металлы, визионерские пейзажи из разных исторических эпох и сам феномен внутреннего света. Это – реальность, описанная Карлом Юнгом (Carl Jung) и Джозефом Кэмпбеллом (Joseph Campbell), в которой миф рождается не как нечто несуществующее, а как символическая сага, отражающая наши духовные путешествия.

Важными, также, являются чисто-психодинамические переживания, не содержащие архетипического или мистического контента, которые обычно сопряжены с возвращением к детским травмам, эмоциональным катарсисом и сильнейшими чувствами растворения и возрождения. Очевидно, эти три составляющих сознания – мистическая, архетипическая и личностно-психодинамическая –  имеют хорошие перспективы в лечении психологических расстройств и для духовного развития. Они являют из себя большой контраст слабо-измененным состояниям сознания, проявляющимся через изменение сенсорного восприятия и увлекательные, но обычно не несущие смысла образы, вызванные употреблением небольших доз психоделиков,  или возникающие в контексте, когда не достаточно безопасности для того, чтобы человек мог позволить себе глубинное изучение и безоговорочное доверие. Кроме того, они являют из себя сильный контраст с состояниями смятения, паники и паранойи, которые наблюдаются при использовании психоделиков без необходимой подготовки или наблюдения специалистов.

 

Значимость мистического сознания

Рассматривая вопрос почему переживание мистического сознания может быть особенно фасилитирующим для психологического и духовного роста, мы остановимся на пяти самых распространенных видах ноэтического озарения.

Во-первых, это интуитивное понимание и подтверждение того, что духовное измерение жизни имеет место быть, что в ежедневной жизни мы – «духовные создания, получающие человеческий опыт». Каждый человек может назвать эту реальность на свое усмотрение: Богом, Основой Сущего, Сознанием Христа, Первоисточником, Силой, Пустотой, Дао, полями Будды, Танцем Шивы, Высшей Силой или даже «Небытием», но традиционно сложилось устойчивое убеждение, что сознание включает нечто большее, чем наше индивидуальное эго (обычная личность, идентифицирующая себя с именем собственным).

Во-вторых, эта трансперсональная реальность кажется бесконечной и неразрушимой; включающей в себя время, но при этом, выходящей за границы времени и истории. Люди, знакомые с философией и квантовой физикой, могут иметь достаточные знания, чтобы выразить в словах эмпирическое понимание того, что время, пространство и материя на самом деле относительны, а не абсолютны.  Для христиан «краткое славословие» неожиданно может приобрести смысл: «Как это было в начале, так и сейчас, и всегда будет; мир никогда не закончится».

В-третьих, мистическое сознание часто включает убеждение, что в границах этого единого мира все мы связаны друг с другом, что мы все являемся братьями и сестрами, независимо от культурного или расового наследия или условий, в которых мы познаем самих себя. В индуизме это называется «украшенная драгоценными камнями сеть Индры», в христианстве – «Братство людей»; но сегодня это вполне можно назвать «Взаимосвязью человечества».

В-четвертых, многие из тех, кто испытал состояние мистического сознания, выдвигают предположение о том, что абсолютным источником энергии, которую мы называем «сознание», является любовь. Такая любовь представляет собой нечто большее, чем просто эмоциональное переживание; помимо этого утверждается, что от нее исходит сила и сострадание, и она обладает онтологическим статусом. По-видимому, Данте был прав, сочиняя свои строки о любви, «что движет солнце и светила» («Божественная комедия», часть III, рай, песнь XXXIII, строка 145).

В-пятых, это свидетельства о невероятной красоте, присущей мистическим состояниям. Многие рассказывают об абсолютном трепете, испытуемом при виде всего великолепия – так много было увидено с закрытыми глазами. В визионерском мире существуют арт-объекты, обладать которыми мечтали бы величайшие музеи мира, если бы они были представлены в материи . Довольно удивительным кажется то, что такие образы могут появляться в сознании обыкновенных людей. Как правильно понять такие свидетельства – вот передовой фронт человеческой мысли: Переоткрывают ли эти люди заново реальность мира идей, по Платону? Существует ли вероятность того, что мы все имеем доступ к тайному запасу музейных образцов, закодированных в генах или передающихся духовным путем? Как бы мы не объясняли происхождение данной красоты, воспоминание о ней внушает испытавшим ее чувство глубокого почтения к собственному разуму. Конечно, эти образы – это не просто фотографии, но зачастую они кажутся наполненными жизнью и смыслом.

 

Онтологические озарения или когнитивное повреждение?

Те, кто испытал смерть и возрождение своей личности (или эго), и кто после этого открыл для себя волнующее переживание сознания единства, обычно были захвачены его красотой. О таком переживании часто говорят как о чем-то, что кажется «более реальным», чем обычное понимание. Возникающие архетипические образы, могут быть очень необычны и зачастую не совпадают с нашим представлением о них и инкультурацией. 

Исходя из этой эмпирической, субъективной точки зрения, редукционистское предположение о том, что мы – это наш мозг, и что когда мы умираем, и наш мозг разлагается, наше сознание исчезает, кажется довольно сомнительным и значительно недооценивающим таинство жизни. Напоминания Далай-ламы о том, что «точка зрения, что все ментальные феномены имеют исключительно физические причины, есть, по сути, метафизическое допущение, а не научный факт», и о том, что современная нейрофизиология не имеет «какое-либо настоящее объяснение самого феномена сознания» (2005, с. 128–130) способны поразить своей справедливостью.

Подобно тому, как средневековый святой слышит маленького демона, сидящего на его плече, многие также слышат голос своего сомнения. Может быть, мистическое состояние – это одна большая иллюзия, порожденная находящимся в состоянии интоксикации, неправильно функционирующим или погибающим мозгом,  отчаянно отрицающим свою собственную конечность и невозвратность. Свидетельствует ли это о патологии: когнитивном нарушении, шизоидном отчуждении от реальности или просто о возвращении в инфантильное состояние океанического сознания? По мере накопления сведений, подтверждающих соответствие между кровотоком в мозге и различными психическими состояниями, включая состояния, сходные с мистическими (Newberg & D’Aquili, 2001), не должны ли мы предположить, что «соответствие» на самом деле является «причинно-следственной связью», и нам следует отказываться от дальнейшего изучения данного вопроса?

Мы достигли передового фронта, где расширяющиеся пределы настоящей науки встречаются с тайной неизвестного – неизвестного, в контексте того, как мы можем это выразить через наши сегодняшние когнитивные и вербальные способности. На этом пределе каждый из нас сам по себе выбирает свою систему философских, религиозных или духовных взглядов, в которой и при помощи которой каждый человек ориентируется и выражает свое бытие в этом мире. Здесь побеждает вера – как вера или в наличие чего-то или в отсутствие. Снова мы понимаем, что подтверждение или опровержение существования Бога не принадлежит к сфере действия науки.

В согласии с позицией Уильяма Джеймса (William James), единственное, что мы можем ожидать от науки, в полном соответствии с философией прагматизма, – это помощь в том, чтобы увидеть практическую пользу мистических состояний здесь, в этом мире. Помогает ли это людям стать сочувствующими и смелыми? Или же наоборот, люди становятся поверхностными и безответственными? Помогает ли это людям стать более альтруистичными или эгоцентричными? Помогает ли оно обрести мудрость или же вводит в еще большее заблуждение? Очевидно, ответы    на эти вопросы зависят, помимо самого мистического состояния еще и от других факторов, таких как развитие личности до момента переживания мистического сознания; практики, используемые после для интеграции понятого; важным является совокупность имеющихся слов и понятий для словестного описания произошедшего, а также поддержка друзей, способствующая более эффективной интеграции. Много гипотез может быть построено и проверено, в рамках тщательно разработанных научно-исследовательских проектов при использовании различных энтеогенов – уже известных науке и тех, которые только предстоит синтезировать – в разных дозах, при по-разному организованной поддержке, на разных людях, при этом, изучая как феноменологическую сущность переживаний, так и изменения в отношении и поведении, а также биохимические и неврологические  соответствия.

 

Потенциальный вклад мистического состояния в лечение

Предлагаю рассмотреть возможное влияние памяти о мистическом переживании на

(а) умирающего ракового больного,

(б) наркозависимого или алкоголика,

(в) пациента, страдающего тяжелой формой депрессии или повышенной тревожностью, и

(г) социопата.

Данные предположения являются гипотетическими и нуждаются в тщательно разработанном и контролируемом научном исследовании; однако они подтверждаются межличностным общением с большим количеством пациентов, добровольцев и коллег, а также поразительным единодушием среди тех, кто пережил мистическое состояние.

Умирающий раковый больной

Хотя и многие из тех, кто не болеет смертельной формой рака, но пережил мистическое состояние,  рассказывают о потере страха смерти, но, такое озарение может помочь, в первую очередь, тем, кто знает, что скоро их физические тела перестанут функционировать. Как правило, на смену страху приходит любопытство и доверие к более глубоким пластам сознания, описанным различными религиями. Бесконечность, сознательное состояние вне времени, часто описываемое как нечто,  пульсирующее любовью и жизнью, больше не является абстрактной концепцией, а становится воспоминанием о переживании, которое зачастую более яркое, чем воспоминание о недавней поездке за границу во время очередного отпуска. Человек знает, что он «на самом деле был там».

Интересно, что в результате этого переживания личное бессмертие –  то есть продолжение существование эго во времени – обычно перестает иметь значение.  Вместо этого приходит понимание того, что то, что действительно важно в жизни, продолжается. Потеря страха смерти у  раковых больных  в более ранних исследованиях, проводившихся в Психиатрическом исследовательском центре Мэриленда (Maryland Psychiatric Research Center), сопровождалась также снижением тревоги, депрессии, межличностной изоляции и сосредоточенности на болевых ощущениях (Richards 1978, 1980; Richards, Grof, Goodman, & Kurland, 1972). Никто не отрицает смерть,  скорее жизнь рассматривается в более широком аспекте, выходящем за пределы путешествия между рождением и смертью.

Независимо от философских допущений или теории о связи мозга и человеческого сознания, поражает то, что пережившие мистическое сознание раковые больные демонстрируют более зрелое, спокойное поведение, стараются прожить свою оставшуюся жизнь как можно более полноценно и неподдельно и нередко ищут способы примирения при общении с родственниками – данный аспект исследования играет важную роль для профилактической медицины. Для многих такое поведение покажется не нарушением или патологией, а здоровьем, зрелостью и высоким уровнем духовного развития. В ходе проведения исследования воздействия псилоцибина на раковых больных в Университете Джонса Хопкинса, а также благодаря другим похожим исследованиям, таким как исследование Чарльза Гроба (CharlesGrob) и Алисии Дэнфорт (AliciaDanforth) из университета UCLA, также исследование Стивена Росса (StevenRoss), Энтони Боссиса (AnthonyBossis) и их коллег из NYU, мы надеемся воспроизвести и продолжить расширять область применения полученных результатов. Для более подробной информации посетите наш вебсайт: cancer-insight.org.

Наркозависимый или алкоголик

Первые в своем роде научные исследования перспектив психотерапии в сочетании  с психоделическими наркотическими веществами в лечении алкоголизма и наркотической зависимости, проводившиеся в 1960-х годах,  дали противоречивые результаты (Kurland, Savage, Pahnke, Grof, & Olsson,1971; Ludwig, Levine, Stark, & Lazar, 1969; Rhead, Soskin, Turek, & Richards, 1977; Savage & McCabe, 1972, 1973). Было доказано, что речь идет не просто о психофармакологическом эффекте;  никто не принимает ЛСД для лечения алкоголизма, как принимается аспирин от головной боли.  Установка и обстановка, в том числе компетентные терапевты и инструкторы, под наблюдением которых проходит лечение, имеют первостепенное значение. Как и в случае с раковыми больными, переживание мистического состояния благоприятно воздействует на многих пациентов, страдающих зависимостью. Но даже при состоянии абсолютного мистического сознания данное вмешательство не может творить чудеса: наркозависимые и люди, страдающие алкоголизмом, все еще нуждаются в поддержке со стороны социума, а также в помощи при нахождении жилья и трудоустройстве.

Несмотря на это, в большинстве случаев воспоминание о мистическом сознании навсегда меняет отношение пациента к самому себе, к другим и к миру. Пережив невероятную красоту и любовь внутри себя, человеку намного сложнее относиться к себе с презрением. Человек понимает, что не существует на земле проблемы, вызывающей чувство вины или раскаяния, которую нельзя бы было решить и которую невозможно простить. Интуитивное понимание своей причастности к человеческому роду способно вытеснить ощущение отчужденности. Естественно, «Высшая Сила», о которой говорится в обществах анонимных алкоголиков и наркоманов, начинает восприниматься как нечто реальное и живое. Наверное, в том числе и поэтому Билл Уилсон (BillWilson), основатель движения «Анонимные Алкоголики», выступал в поддержку использования ЛСД при лечении алкоголизма после того, как лично употребил ЛСД («Анонимные алкоголики»,  1984, с. 370f). Когда мы просили пациентов Психиатрического исследовательского центра Мэриленда, страдающих героиновой зависимостью и проходящих психоделическую психотерапию, сравнить действие героина и ЛСД, почти все из них утверждали, что данные наркотические вещества являются диаметрально противоположными друг другу: в то время как героин перемещал наркозависимых из их межличностного мира в беззаботную «теплую ванну», ЛСД имел свойство перемещать их «в и через» внутренние и межличностные конфликты в направлении их разрешения и открытия трансцендентных состояний сознания.

Пациенты, страдающие тяжелыми формами депрессии или повышенной тревожностью

Говоря о психоделическом лечении пациентов, страдающих тяжелыми формами депрессии или повышенной тревожностью, следует отметить, что большое количество научно-исследовательских проектов и сложных психологических исследований, проходивших в 1960-х и в начале 1970-х годов, подтверждают необходимость проведения новых исследований (Abramson, 1967; Hicks & Fink, 1969; McCabe, Savage, Kurland, & Unger, 1972).  Некоторые исследования, особенно в Европе, проводились в так называемом психолитическом формате с регулярным приемом маленьких доз в течение определенного периода времени; другие фокусировались на приеме больших доз препарата в ходе небольшого количества сеансов – и те, и другие пытались катализировать возникновение мистических форм сознания. По крайней мере, известно об одном голландском исследователе по имени Г. В. Арендсен-Хайн  (G. W. Arendsen-Hein; «Arendsen-Hein», 1963а, b), который соединил два подхода в пределах собственной клиники и согласно собственным психотерапевтическим методам. Он проводил ряд сеансов с маленькими дозами препарата в небольших комнатах с целью разрешить личностные, психодинамические конфликты, после чего в просторной, красиво-обставленной комнате устраивался сеанс с использованием большой дозы препарата с целью стимулирования мистических форм сознания. В ходе лечения пациенты сообщали об уникальном, сложном процессе, порожденном внутри их сознания и несущим огромный смысл (Newland, 1962). Внутренние конфликты (такие как чувство вины, скорбь, страх и/или злость) находят разрешение, когда невозможно найти источник тревоги. Депрессия, также как и отчуждение от самого себя, может быть преодолена.

Пациенты, страдающие диссоциальным расстройством личности

Наконец, лечение социопатов – людей, которым сложно испытывать сочувствие, чувство вины, раскаяние или уважение к ценностям других – по-прежнему остается игнорируемой и малофинансируемой областью исследования в стране, в которой выделяются огромные средства на содержание тюрем. Я твердо уверен, что любая страна, которая способна поставить своей целью отправить человека в космос и осуществить ее, также может найти методы успешного лечения людей с ярко-выраженными социопатическими наклонностями. Изучение психоделической терапии является обоснованным и потенциально значимым, поскольку это может катализировать эмпатические, значимые привязанности; способствовать восстановлению после детских психических травм, в том числе вызванных недостатком внимания; возникновение мистического сознания способно уменьшить чувство отчужденности и обострить чувство принадлежности к человеческому роду. Для проведения такого исследования, скорее всего, потребуется ряд психоделических сеансов в матрице высококачественной индивидуальной и групповой терапии, вероятно, в пределах психиатрической больницы. Это не будет стоить дешево, однако по сравнению со стоимостью строительства и содержания тюрем, судов, заключения под стражу и рецидивной преступности проведение такого исследования могло бы быть вполне оправданным. Все, что у нас есть на сегодня, это пилотное исследование псилоцибина и ЛСД 1960-х годов (Arendsen-Hein, 1963; Clark 1969; Doblin, 1998, 1999–2000; Metzner 1999–2000).

Немедицинское использование психоделиков

Заглядывая в будущее, можно увидеть, что потенциально существуют и варианты немедицинского использования психоделиков.

Прежде всего, это использование психоделиков для тренинга некоторых тщательно отобранных специалистов в религиозных и психиатрических услугах. Сколько представителей духовенства и исповедующих какую-либо религию никогда не испытывали разоблачающих форм сознания? Наличие личного опыта религиозного переживания может представлять исключительную важность для таких людей, обеспечивая их эмпирическим обоснованием истины, которые они провозглашают, а также внушая терпимость и уважение к представителям других религиозных систем и традиций. Подобно этому, эмпирическое знание доступно на основе  принципов работы человеческой психики, что может представлять большое значение для  психиатров.

Во-вторых, это использование психоделиков в сфере образования и творчества в целом, в гуманитарных и естественных науках. Представьте себе потенциальное значение архетипических и мистических переживаний для философа или литератора. «Миф о пещере» Платона становится легким для понимания, а «Божественная комедия» Данте может стать реальной в совершенно новых формах (Richards & Berendes, 1978). В естественных науках существует передовой край исследований в биологии (Sinnott, 1957) и физике (Capra, 1991), которые могут быть изучены экспериментально путем размышления над тайнами сознания и природы материи людьми с необходимым набором когнитивных и вербальных навыков. Генетики Франсис Крик (Francis Crick) и Кэри Муллис (Kary Mullis) утверждали, что обнаружили, что их креативность улучшилась под воздействием ЛСД (Ridley, 2009; Schoch, 1994). Не секрет, что искусство Алекса и Эллисон Грей (Alexand Allyson  Grey, 2001) создавалось под влиянием визионерских переживаний. Джереми Нарби (Jeremy Narby) выдвинул интересное предположение о том, что некоторые образцы из так называемой «божественной архитектуры» готических арок и исламских куполов,  образы которых приходят к людям под воздействием псилоцибина, на самом деле могут быть субъективным восприятием клеточных структур или фотонов, выделяемых ДНК (1998). Рик Страссман (Rick Strassman, 2001) предлагает  внимательней взглянуть на шишковидную железу, которую Декарт считал «местонахождением души».

И третье, это чисто-религиозное использование энтеогенов, как уже принято в сообществах, использующих мескалин и мескалин-содержащие препараты, псилоцибин-содержащие грибы или диметилтриптамин-содержащую (ДМТ) айявуаску в качестве священного таинства на протяжении сотен, если не тысяч, лет и по сей день. Если лидеры ведущих мировых религий проявят достаточную дальновидность и смелость, чтобы  поднять вопрос возможности рациональной интеграции определенных видов психоделиков в религиозные ритуалы или ритриты, то окажется, что многое можно будет познать не только из последних научных исследований, но и от аборигенов, которые много лет разумно и безопасно используют эти вещества, без злоупотребления ими.

Передовой фронт науки

Давайте рассмотрим терпеливое,  системное исследование, которое необходимо сделать, если культурное отношение к психоделикам изменится и, по крайней мере, некоторые психоделические препараты будут пере-классифицированы и станут более доступными, разумеется, при условии соблюдения необходимых мер предосторожности.  Наверное, многие читатели знакомы с нашим первым исследованием, проводившимся в Университете Джонса Хопкинса и доказавшим, что псилоцибин способен вызывать переживания мистического сознания в добровольцах (Griffiths, Richards, McCann & Jesse, 2006), а также с последующим исследованием этих добровольцев, продолжавшимся на протяжении 14 месяцев и выявившим устойчивый положительный эффект (Griffiths, Richards, Johnson, McCann & Jesse, 2008). После этого нами было опубликовано подробное исследование о возможностях максимизации вероятности безопасности и успеха при разработке новых научно-исследовательских проектов (Johnson, Richards, & Griffiths, 2008), а в скором будущем запланирована публикация исследования о зависимости между дозой и эффектом. Эти научные работы можно без труда отыскать в Интернете на сайте csp.org.

В заключение хочу внести три предложения касательно разработки новых исследований; возможно, они пошатнут незыблемость исследований, которые некоторые читатели этой статьи могут делать.

Во-первых, следует быть осторожным, делая выводы относительно исходных переживаний и какого-либо вещества и рассуждая об «эффектах» этого вещества. Многие психоделики могут вызывать ряд различных переживаний, и только тщательно разработанные сравнительные исследования с требуемыми образцами способны определить, существует ли большая вероятность для определенного вещества обеспечить доступ к определенному состоянию сознания. Размышляя над изученными мною свидетельствами о переживаниях, вызванных употреблением ЛСД, дипропилтриптамина (DPT) и псилоцибина, я понимаю, что я не могу выделить какое-либо свойство, относящееся к одному конкретному веществу из трех, за исключением скорости начала переживания и продолжительности действия. Проще говоря, переживания заключены не в наркотическом веществе; они в нас самих.

Во-вторых, исследователи не должны повторять ошибок прошлого, прописывая психоделики, не уделяя должного внимания вопросам проверки и отбора кандидатов, а также установке и обстановке.  Безопасность при приеме этих веществ требует уважительной, межличностной подготовки, а также намерения человека, принимающего галлюциноген, отказаться от контроля эго и безусловно довериться процессу. Мы слишком много знаем об уникальных свойствах этих веществ, в том числе об их потенциальной способности вызывать дестабилизирующие и пугающие переживания, являться «всего лишь еще одним наркотиком» для неподготовленных или недостаточно подготовленных добровольцев во имя так называемой «объективной науки». Не учитывать это было бы неэтичным, принимая во внимание все то, что мы узнали за последние несколько десятилетий. Также большую роль играет тщательная проверка добровольцев, поскольку есть люди с генетической предрасположенностью к тяжелым формам психических отклонений и люди с сердечной аритмией и другими физическими условиями, повышающими риск неблагоприятных реакций на употребление психоделических веществ.

В-третьих, будучи невероятно взволнованными измененными состояниями сознания, давайте не забывать о важности обычного межличностного мира со всеми его препятствиями. Как напомнил нам Хьюстон Смит (Huston Smith), на самом деле важны не «религиозные переживания», а «религиозная жизнь»; не «состояния», а «качества» (2000). В буддизме просветленный человек «рубит дрова и носит воду» и возвращается с вершины горы на рынок, чтобы служить другим в гармонии с Идеалом Бодхисаттвы; в иудаизме и христианстве есть модель Страдающего Слуги, изображенного в образе Второго Исайи. Применительно к исследовательским протоколам в потенциальном медицинском использовании психоделиков, очевидным является то, что межличностное общение при подготовке к психоделическим сеансам и при интеграции инсайтов, возникших в ходе сеансов, имеет решающее значение; вероятность положительных результатов при обязательном повторном применении психоделических веществ без учета времени, необходимого на интеграцию, мала.

Исследование этих веществ раздвинуло границы науки к воротам духовной реальности, к реальностям, где время ощущается по-другому или полносью трансцендировано, где сокровенные тайны  природы сознания и материи могут быть раскрыты. Это действительно потрясает. Это вызывает покорность, но не как обесценивание самого себя, а как благоговение перед невероятной широтой Бытия и приверженность разумному и ответственному продвижению этого фантастического исследовательского пути.

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

ABRAMSON, H. A. (Ed.). (1967). The use of LSD in psychotherapy and alcoholism. Indianapolis, IN: Bobbs-Merrill.

ALCOHOLICS ANONYMOUS WORLD SERVICES. (1984). ‘Pass it on’: The story of Bill Wilson and how the A.A. message reached the world. New York, NY: Alcoholics Anonymous.

ARENDSEN-HEIN, G. W. (1963a). LSD in the treatment of criminal psychopaths. In R. Crocket, R. A. Sandison, & L. Walk (Eds.), Hallucinogenic drugs and their psychotherapeutic use (pp. 101–110). London: Lewis.

ARENDSEN-HEIN, G. W. (1963b). Treatment of the neurotic patient, resistant to the usual techniques of psychotherapy, with special reference to LSD. Topical Problems in Psychotherapy, 4, 50–57.

CAPRA, F. (1991). The Tao of physics. Boston, MA: Shambhala.

CLARK, W. H. (1969). Chemical ecstasy. New York, NY: Sheed & Ward.

DALAI LAMA. (2005). The universe in a single atom: The convergence of science and spirituality. New York, NY: Morgan Road Books.

DOBLIN, R. (1998). Dr. Leary’s Concord prison experiment: A 34-year follow-up study. Journal of Psychoactive Drugs, 30(4), 419–426.

DOBLIN, R. (1999). Dr. Leary’s Concord prison experiment and the follow-up study. Bulletin of the Multidisciplinary Association for Psychedelic Studies, 9(4), 10–18.

GREY, A. (2001). Transfigurations. Rochester, VT: Inner Traditions. 148 The Journal of Transpersonal Psychology, 2009, Vol. 41, No. 2

GRIFFITHS, R. R., RICHARDS, W. A., MCCANN, U., & JESSE, R. (2006). Psilocybin can occasion mystical-type experiences having substantial and sustained personal meaning and spiritual significance. Psychopharmacology, 187(3), 268–283.

GRIFFITHS, R. R., RICHARDS, W. A., JOHNSON, M. W., MCCANN, U. D., & JESSE, R. (2008). Mystical-type experiences occasioned by psilocybin mediate the attribution of personal meaning and spiritual significance 14 months later. Journal of Psychopharmacology, 22, 621–632.

HICKS, R. E. & FINK, P. J. (Eds.). (1969). Psychedelic drugs: Proceedings of a Hahnemann Medical College and Hospital symposium. New York, NY: Grune & Stratton.

HOOD, R. W. (2006). The common core thesis in the study of mysticism. In P. McNamara (Ed.), Where God and science meet, Volume 3 (pp. 119–138). Westport, CT: Praeger.

HUXLEY, A. (1945). The perennial philosophy. New York, NY: Harper.

JAMES, W. (1902). The varieties of religious experience. New York, NY: Modern Library.

JOHNSON, M. W., RICHARDS, W. A., & GRIFFITHS, R. R. (2008). Human hallucinogen research: Guidelines for safety. Journal of Psychopharmacology, 22, 603–619.

KURLAND, A. A., SAVAGE, C., PAHNKE, W. N., GROF, S., & OLSSON, J. (1971). LSD in the treatment of alcoholics. Pharmakopsychiatrie und Neuro-Psychopharmakologie, 4, 83–94.

KELLY, E. F., KELLY, E. W., CRABTREE, A., GAULD, A., GROSSO, M., & GREYSON, B. (2007). Irreducible mind: Toward a psychology for the 21st century. Lanham, MD: Roman & Littlefield.

LUDWIG, A., LEVINE, J., STARK, L., & LAZAR, R. (1969). A clinical study of LSD treatment in alcoholism. American Journal of Psychiatry, 126, 59–69.

MASLOW, A. (1964). Religions, values and peak experiences. Columbus: Ohio State University Press.

MCCABE, O. L., SAVAGE, C., KURLAND, A. A., & UNGER S. (1972). Psychedelic (LSD) therapy of neurotic disorders: Short term effects. Journal of Psychedelic Drugs, 5, 18–28.

METZNER, R. (1999). Reflections on the Concord prison experiment and the follow-up study. Bulletin of the Multidisciplinary Association for Psychedelic Studies, 9(4), 19–20.

NARBY, J. (1998). The cosmic serpent: DNA and the origins of knowledge. New York, NY: Tarcher.

NEWBERG, A., & D’AQUILI, E. (2001). Why God won’t go away: Brain science & the biology of belief. New York, NY: Ballantine Books.

NEWLAND, C. A. (1962). My self and I. New York, NY: New American Library.

PAHNKE, W. N., & RICHARDS, W. A. (1966). Implications of LSD and experimental mysticism. Journal of Religion and Health, 5, 175–208.

RHEAD, J. C., SOSKIN, R. A., TUREK, I., RICHARDS, W. A., YENSEN, R., KURLAND, A. A., & OTA, K. Y. (1977). Psychedelic drug (DPT)-assisted psychotherapy with alcoholics: A controlled study. Journal of Psychedelic Drugs, 9, 287–300.

RICHARDS, W. A. (1978). Mystical and archetypal experiences of terminal patients in DPT-assisted psychotherapy. Journal of Religion and Health, 17, 117–126.

RICHARDS, W. A. (1980). Psychedelic drug-assisted psychotherapy with persons suffering from terminal cancer. Journal of Altered States of Consciousness, 5, 309–319.

RICHARDS, W. A. (2003). Entheogens in the study of mystical and archetypal experiences. Research in the Social Scientific Study of Religion, 3, 143–155.

RICHARDS, W. A., & BERENDES, M. (1978). LSD-assisted psychotherapy and dynamics of creativity: A case report. Journal of Altered States of Consciousness, 3, 131–146.

RICHARDS, W. A., GROF, S., GOODMAN, L. E., & KURLAND, A. A. (1972). LSD-assisted psychotherapy and the human encounter with death. Journal of Transpersonal Psychology, 4(2), 121–150. Research with Entheogens: Lessons & Hypotheses 149

RICHARDS, W. A., RHEAD, J. C., DILEO, F. B., YENSEN, R., & KURLAND, A. A. (1977). The peak experience variable in DPT-assisted psychotherapy with cancer patients. Journal of Psychedelic Drugs, 9, 1–10.

RIDLEY, M. (2009). Francis Crick: Discoverer of the Genetic Code. New York, NY: Harper.

ROBERTSON, J. pseud. (1968). Uncontainable joy. In R. Metzner (Ed.), The ecstatic adventure (pp. 84–91). New York, NY: Macmillan.

SAVAGE, C., &MCCABE, O. L. (1972). Psychedelic therapy of narcotic addiction. In C. C. Brown & C. Savage (Eds.), The drug abuse controversy (pp. 145–163). Baltimore: National Educational Consultants.

SAVAGE, C., & MCCABE, O. L. (1973). Residential psychedelic (LSD) Therapy for the narcotic addict: A controlled study. Archives of General Psychiatry, 28, 808–814.

SCHOCH, R. (1994). Q&A: A conversation with Kary Mullis. California Monthly, 105(1), 20.

SINNOTT, E. (1957). Matter, mind & man. New York, NY: Harper/Atheneum.

SMITH, H. (2000). Cleansing the doors of perception: The religious significance of entheogenic plants and chemicals. New York, NY: Tarcher/Putnam.

STACE, W. T. (1960). Mysticism and philosophy. Philadelphia, PA: J.B. Lippincott.

STRASSMAN, R. (2001). DMT: The spirit molecule. Rochester VT: Park Street Press.

Об авторе

Уильям А. Ричардс (William A. Richards) – доктор философии,  психолог психиатрического отделения Медицинской школы Университета Джонса Хопкинса Медицинского центра Бэйвью (Bayview Medical Center), в котором он в течение последних десяти лет проводит исследование энтеогенов вместе с Роландом Гриффитом (Roland Griffiths) и другими коллегами; ведет частную практику в Балтиморе. Имеет степень магистра богословия Йельской духовной школы (Yale Divinity School), магистра богословия Теологической школы Андовер-Ньютон (Andover-Newton Theological School) и доктора философии Католического университета (Catholic University). Работал с Абрахом Маслоу в Брандейском университете (BrandeisUniversity) и Ханскарлом Лейнером  (Hanscarl Leuner) в Гёттингенском университете имени Георга-Августа (Georg-August University in Göttingen) в Германии, где в 1963 году и возникло его увлечение псилоцибином. В 1967–1977 гг. изучал психотерапию с использованием ЛСД, DPT, MDA(3,4-метиленэдиоксиоамфетамин) и псилоцибина в Психиатрическом исследовательском центре Мэриленда, включая протоколы, созданные для исследования перспектив галлюциногенов в лечении алкоголизма, тяжелых форм невроза, наркотической зависимости и психологического стресса, связанного с наличием смертельной формы рака, а также их использование в обучении специалистов, оказывающих религиозные и психиатрические услуги. В 1977–1981 гг. являлся членом факультета психологии Антиохского университета в Мэриленде (Antioch University in Maryland). Его первой публикацией была работа «Последствия ЛСД и экспериментальный мистицизм» (Implications of LSD and Experimental Mysticism), написанная в соавторстве с Уолтером Панке (Walter Pahnke) и напечатанная в “Журнале религии и здоровья” (Journal of Religion and Health) в 1966 году. 

 

____________________

Richards3@earthlink.net

Автор выражает признательность товариществу коллег в связи с появлением этой статьи по прошествии многих лет, в том числе Hanscarl Leuner, Walter Pahnke, Charles Savage, Stanislav Grof, John Rhead, Richard Yensen, Roland Griffiths, Mary Cosimano, Brian Richards, Matthew Johnson и другим основоположникам изучения сознания.

Эта статья основана на презентации для форума ThirdHorizonsForumonPerspectivesonPsychedelics, проходившего в сентябре 2009 года в мемориальной церкви Judson Memorial Churchв Нью-Йорке.