Зарождающаяся сеть автономных зон

The Emerging Network of Autonomous Zones

 By Aja Waalwijk

(Ая Валвейк)

 

Tермин «Временная автономная зона», введенный Хакимом Беем в 1990-х гг., ставит вопрос «Как «зона» может быть автономной?». Разумеется, народ может быть автономным, и он может объявить зону своей и заявить о своей автономии. Страна не автономна, но обладает автономией ― многие баски хотели добиться автономии от Испании. Но когда речь идет о свободных культурных пространствах, можно говорить о «зоне для автономии» или «автономной зоне». Это означает место художественного действия, где мы показываем то, что мы делаем, ― место для представления и, благодаря этому, формирования наших собственных морально-этических основ.

Существует риторическая анархическая автономия, в которой понятие autonome (автономия) становится для так называемой «легитимной» политической деятельности альтернативой понятию анархист.  Например, автономии могут создавать политические партии, анархисты — нет. Слово «анархия» буквально означает «делать что-то, не прибегая к аркаде власти» или, выражаясь метафорически, без свода доместикации. При этом автономия как «самостоятельное принятие решений» или «выражение собственного мнения» означает иную независимость, нежели анархия. В отличие от анархии, она не противопоставляется аркадам власти, а действует так, как ей кажется лучше всего, независимо от потенциальных последствий для возможной конфронтации с существующими силовыми структурами.

 

Автономная зона или Свободное культурное пространство — это топологически открытое пространство, будь то ландшафт или здание, это Freiraum (немецкий термин, означающий «свободное пространство»), заключающее в себе контркультурные традиции и ценности, подобные тем, что пропагандируются движением прово (хэппенинги), диггерами (свобода), ситуационистами (сила воображения), Вудстоком (поп-фестивали), движением «Радуга», транс-вечеринками (Бум), движениями сквоттинг (Христиания, Рейгорд, культурным центром UfA-Fabrik), гоанскими хиппи, Фестивалем «Свободное движение» и т. д. Автономные зоны, иногда также называемые «Лиминальные зоны», — это места для самореализации, места, где бьет ключом энергия экстаза. Такие зоны пролегают между установленными территориями, не принадлежа ни к одной из них, наподобие порогов (limen на латыни). Они объединяют в себе топографические, топологические, а также психологические коннотации.

В 1960-х гг. основатель движения прово и фокусник Яспер Гротвельд проводил свои знаменитые хэппенинги в Амстердаме, создавая инновационное Свободное культурное пространство с песнями, дымом, костром и обрядовыми танцами. Эти хэппенинги проходили на площади, в центре которой находился выбранный Гротвельдом символ общества потребления – статуя het Lieverdje («Мальчишка»), подаренная городу табачной компанией. Ключевым словом было «провокация». Амстердамские сторонники движения прово стали настоящими провокаторами, задав вопрос «Какова истинная степень свободы в публичном месте?». Когда полиция выставила себя в нелепом свете, арестовав представителей движения прово, предлагавших прохожим изюм, свобода и толерантность вступили в противоречие. В качестве примиряющего жеста сторонник прово Люд Схиммелпенник позаимствовал у Гротвельда идею предложить План «Белый велосипед». Белые велосипеды без замков распространились по всему городу.  Использовать их мог каждый, кто хотел иметь велосипед или нуждался в нем. Авторами этого плана были практические утописты: в центре их внимания был Homo ludens (человек играющий), а их целью — расширение воображаемых измерений детства.

В Голландии в начале 70-х хертогенбосская компания по производству воздушных змеев Kite Company и амстердамская компания по производству воздушных шаров Amsterdam Balloon Company ввели в игровую жизнь Амстердама Фестивали воздушных змеев. Они проходили в четырех противоположных концах Амстердама, на песчаных территориях, где планировалось строительство новых районов города. Раньше разрешение на проведение фестивалей на бесхозной земле не требовалось. Надо признать, в Голландии мало свободного пространства, но теперь даже небо уже является «запретной зоной» для тех, кто бесконечно изобретает правила и запреты.

Анклавы свободы существуют для людей всех возрастов и всех культур и существовали на протяжении всей истории. В Голландии, когда идет снег, дети завладевают улицами, не обращая внимания на все насажденные правила и предписания. Снег скрывает границы между тротуарами, велосипедными дорожками и дорогами. Дети празднуют свою Свободу, скользя по стертым границам, кидая снежки и лепя снеговиков. И точно так же, как снег объединяет людей, так же объединяет людей вода. Каналы Амстердама периодически становятся свободными культурными пространствами во время катания на коньках, гей-парада или когда пьяные фанаты Оранжевой празднуют футбольные победы (оставляя за собой хаос). Они также служат полупостоянной автономной зоной для людей, живущих на баржах, и для тех, кто создает плавучие сады.

В горах центральной Португалии ежегодно проходит фестиваль Encontro dos Povos da Serra на вершине гор, на котором жители соседних деревень собираются, чтобы потанцевать, посидеть у костра, помузицировать, поучаствовать в конкурсах пения, называемых desgarradas, и т. д. Это место поколение за поколением остается их Свободным культурным пространством, их Временной автономной зоной, их местом, где можно побыть самим собой. И все же есть различие между традиционными и современными свободными культурными пространствами такого рода.

В городских районах, подобных Амстердаму, хорошо представлены такие элементы, как ветер и вода, а огонь (из соображений «безопасности») фактически исчез с лица города. Огонь можно увидеть в виде последней социальной скульптуры, но ни одна статуя не может состязаться в силе притяжения, если она не несет огонь внутри себя. Несколько лет назад, в рамках инициативы по созданию более теплого, более атмосферного города, в Амстердаме была организована зимняя выставка горящих печей на колесах. Это событие привлекало людей всевозможного толка, пока полиция не приказала закрыть ее, так как она создавала слишком много дыма. В Париже зимой часто можно видеть тлеющие огоньки продаваемых там печеных каштанов, а в Лиссабоне сардины жарят на открытом огне. Однако в городах Северной Европы ни один прохожий или бродяга не может погреться у общественного огня, и ни один ребенок никогда не глазеет на пламя. (Всего немного воображения могло бы изменить эту ситуацию. Фонтаны, которые заполняются водой только летом, зимой с легкостью могли бы превращаться в очаги.) Всегда было очевидно, что огонь является одним из важнейших элементов любого фестиваля или свободного культурного пространства. Очаги собирают людей посидеть или потанцевать вокруг них, предлагая простейшее условие для контакта. В начале 70-х одной из первых инициатив, предпринятых в ледяном сквотированном военном комплексе Христиании в Дании, было производство печей, — действие, которое с тех пор стало традицией в наиболее сквотированных индустриальных местах Северной Европы.

Автономные зоны могут быть временными, периодическими, постоянными или подвижными. Хэппенинги, перформансы, невидимый театр и фестивали относятся к первой и второй категориям. Ситуационистские дрейфы (свободное движение сквозь пространства), английские тинкеры и фургоны хиппи (которые постоянно разбиты из-за стычек с полицией) представляют подвижное измерение. Ситуационистами были в основном представители интеллигенции, которые связывали искусство с ситуацией и импульсом момента. Парижская забастовка студентов 1968 года считалась крупнейшим ситуационистским дрейфом всех времен. Во время этого бунта студентов улицы и стены были покрыты стихами, а слоган «l’imagination au pouvoir» (Сила воображения) стал знаменит во всем мире. В рамках европейского ответа на начатую американцами «силу цветов» было переосмыслено направление граффити. Стены и улицы начали рассказывать другую историю: «Sous le pave, la plage» (под тротуаром — пляж!). Ранее граффити, главным образом, были «достоянием» туалетов, о чем свидетельствуют Помпеи. (Американские солдаты Второй мировой войны положили начало небезызвестному «Здесь был Килрой».) Однако также были широко известны политические граффити, равно как и цыганские знаки и знаки хобо. Создание фантазийных букв и не поддающихся расшифровке слов стало визитной карточкой панков 1980-х, начиная от картин, написанных мочой, и заканчивая настоящими фресками на сером бетоне. Но в большинстве стран Запада граффити в настоящее время запрещены по закону, даже если они украшают бетонные пустоши.

Согласно словарю, «граффити» означает «царапины на стенах». Таким образом, граффити на холсте не соответствуют этому определению. Современные музеи искусства привнесли искусство граффити в свои собрания в то же время, когда оно было запрещено на улицах, ― не проблема для культуры, готовой воздвигнуть музей вокруг туалета Дюшана как принятого теоретического парадокса. Разрешив граффити только в музейном контексте, улица была поглощена истеблишментом. Как следствие, уличные художники (которые создают свое искусство на тротуарах и которые когда-то были обычным зрелищем) теперь редкость.

В XIX веке комиссии по названиям улиц Западной Европы заменили названия местных улиц и мест именами политиков, художников и писателей национального значения — акт психогеографического контроля, граффити господствующего класса. В Париже около 2003 года группы художников и студентов создали плакат «Фронт освобождения» и начали снимать рекламные щиты, разрывая их в клочья, создавая коллажи и добавляя слоганы, ― информационные щиты были единственным местом, где были разрешены плакатные граффити, так как платили рекламодатели; в других местах расклеивание плакатов на стенах было запрещено.

Помимо воды, огня, воздуха, стен и улиц, Свободное культурное пространство может также появляться из эфира и киберпространства. Изначально радио и телевидение обещали демократизацию эфира ― теперь же его захватил бизнес. Даже органы местного самоуправления теряют контроль. Свободные радиостанции, которые когда-то были в избытке в различных городах Западной Европы, теперь запрещены. Такие станции, как Vrije Keizer («Свободный император») в Амстердаме, прекратили свое существование. Однако музыка по-прежнему играет важную роль в развитии молодежной культуры. Так называемые «Пиратские радиостанции», которые вещают с расстояния в несколько ярдов от европейских территориальных вод, превратили поп-звезд и поэтов в культовых героев: Доктор Джон Night Tripper, Аллен Гинзберг, Боб Дилан и т. д. Сейчас их знают все. Метафорическое использование слова «пиратский» означало особо анархический вид свободы, который подразумевал неприятие любой цензуры. На следующем этапе развития поп-музыки появились музыкальные трайбы рокеров, панков, хип-хопперов, растаманов и т. п. Новым явлением стала трайбализация через музыку. Одежда музыкального трайбла отражала его менталитет, помогала определить его жизненный фокус. Хиппи, растаманы, эмо, готы, — все объединялись вместе, так как «нормальные» люди считали их сумасшедшими. Но отождествление с культовыми героями в трайбах (племенах, группах) шло на убыль, как это было в связанных с ними суб- и контркультурах. Изначально приверженные сторонники трайбализма отказывались от практик, которые могли ассимилировать большой бизнес и рекламная индустрия.

ʘ

Так как знание — сила, целью контркультуры 1990-х стало освобождение знания из его башни слоновой кости. Освобождение информации стало стимулом для многих сообществ ярых анархистов и хакеров ― предвестников Cryptome, WikiLeaks и WELL. Монстры горы Шайенн идеологически были обязаны создать машину Судного дня. Занятая Командованием воздушно-космической обороны Северной Америки (NORAD) пещера в недрах горы служила вооруженным сердцем машины и интерсети американской обороны. Имелось все для поддержания постоянной связи с этим местом: оно было построено, чтобы никогда не выключаться. Но информация выбирает свои собственные пути эвакуации, от киберкультуры до контркультуры. И эфир технологий не является абсолютно свободным. Акции протеста в Twitter, подключенном через мобильные телефоны, могут быть отключены в любом месте в любое время, как это произошло в Хайлигендамме (Германия) во время встречи Буша и Меркель несколько лет назад ― в определенной зоне связь между демонстрантами была невозможна.

Стрикинг (бег по улицам в обнаженном виде) в 80-х стал своеобразным спортом. «Почему мы не занимаемся этим на дороге», — пел Пол Маккартни десятью годами ранее. О том, чтобы заниматься любовью на открытом воздухе, и речи быть не может. Страх сексуальности уже вызывает подозрение в отношении нудистских пляжей во многих странах. (В Дании нудистских пляжей нет ― обнажены вы или нет, никого не волнует.)  Так почему мы не занимаемся этим на дороге, в самом деле?

Как я упоминал ранее, «Freiraum» — это немецкое слово, используемое для обозначения свободного пространства, в частности, мест, где сняты поведенческие ограничения. Теоретически, такими Freiraum являются все «публичные» пространства. Однако поведенческие ограничения используются в публичных местах через, например, знаки одностороннего движения и запреты на распитие спиртных напитков, курение косяков, исполнение музыки, сидение на газонах или лежание на скамьях в парке. (Недавно парковые скамьи в Амстердаме были изменены таким образом, чтобы бомжи не могли на них спать.) Публичное пространство — это определенно несвободное пространство. Поэтому следующим логическим шагом неизбежно становится планирование создания новых, актуальных, физических Свободных культурных пространств, планирование мест, где ничто не должно планироваться.

ʘ

Странный вид симбиоза объединяет подвижные и постоянные Автономные зоны. В 1970-х, после того как движение прово формально распалось, кабутеры (или гномы) назвали Амстердам Свободным городом. На это название их вдохновила идея Оранжевого Свободного государства, которое было центром внимания небольшой политической партии кабутеров. Так как гномы считались духами природы, одной из основных миссий кабутеров было создание более зеленого города. Кроме того, фокусируя внимание общественности на зеленых зонах, они сажали цветы и растения вдоль уличных стен, пропагандировали размещение садов на крышах городских автобусов, чтобы нейтрализовать последствия загрязнения, и заново начали дебаты — обсуждение плана «Белый дом», предложенного сторонниками движения прово, о сквоттинге заброшенных домов. Они настаивали на обсуждении мгновенного и долгосрочного влияния общественности на окружающую среду.

Практически в то же самое время Яспер Гротвельд начал создавать острова из пенополистирола, обернутого в холст и рыболовные сети. Некоторые из них он смоделировал в виде лодок, а остальные закрыл землей и растениями. Он и его уникальные инновационные плавучие конструкции вскоре были вынуждены покинуть Амстердам, так как городские власти возражали против этих «скоплений мусора». (В то время переработка мусора была не так распространена.) В качестве демонстративного неприятия бюрократических ограничений его художественных и идейных свобод Гротвельд и его жена уплыли на конструкции, которую он назвал Tand des tijds (Зуб времени). Но вскоре, благодаря поддержке друзей и почитателей, он вернулся с триумфом, и возникла компания Float Company. Сегодня правительство Нидерландов украло инициативы Гротвельда. Но в 2009 году, в дань уважения оригинальному видению Гротвельда, на время Международной климатической конференции в Копенгагене представителями проекта Floating People был построен «Плавучий город» в качестве Временной автономной зоны.

ʘ

В 1960-х одной из широко практикуемых форм свободы было путешествие автостопом. Тысячи молодых людей без гроша в кармане катались по Европе и Азии. Многие водители были готовы взять тебя с собой, если ты покажешь поднятый большой палец, и в Голландии существовали официальные автостоп-станции вдоль шоссе. Сегодня же к такому оживленному освобождению относятся с неодобрением, и номадизм впал в немилость. Те, кто путешествует и живет в традиции цыган, переживает тяжелые времена. В Англии Фургоны любви постоянно находятся под угрозой.

Однако в Амстердаме складываются новые формы номадизма. Так называемый «Город номадов», однажды приютившийся в кемпинге, называется «Сад людей на задворках Сада зверей» (как мы, амстердамцы, называем зоопарк). После того как власти демонтировали их чудесное свободное пространство, группы представителей Города номадов распространились до границ метрополиса. Эти скитальцы — не просто жертвы обстоятельств. В их стремлении быть свободными многие с уверенностью распрощались с постоянным местожительством, материальными благами и документами, удостоверяющими личность. Они отказались от всего, кроме фургона, принимая возможные последствия, при которых в глазах сегодняшнего правительства такое отсутствие статуса может превратить их в «иностранцев-нелегалов».

Бюрократические режимы имеют фундаментальную проблему с номадами и демонстрируют характерные примеры репрессии против них: в Монголии при коммунизме были ограничения в отношении номадов; в 50-х гг. войска НАТО убивали балканских номадов, «пересекающих» новую государственную границу с Грецией; во время Второй мировой войны нацисты зверски убивали цыган. Недавно во Франции семьи рома были вытеснены из страны. Когда у тебя нет постоянного адреса, говорят, что тебя сложно найти, что ты не «принадлежишь» никакому государству. Тем не менее, цыган до некоторой степени можно считать совершенными детьми земли, так как они никогда не проводили границ вокруг себя и никогда не искали «родину». (Чтобы добиться для себя некоей формы автономии, в Венгрии ромы недавно приняли «миноритарную систему самоуправления».)

Сквоттинг-движения в таких центрах, как Амстердам, Копенгаген и Берлин, открыли множество временных и постоянных Культурных свободных гаваней, предоставивших убежище культурным номадам.  Иногда временное становится постоянным, и наоборот. Внутри сквоттинг-движения нет лидеров ― оно устроено по принципу «снизу вверх». Одержимые жаждой власти люди изгоняются или уходят по собственному желанию.

В Голландии в результате закона, принятого в 2010 году, сквоттинг теперь объявлен вне закона, хотя в Голландии по-прежнему существуют социальные, культурные и политические традиции сквоттинга: «социальные» — для тех, кому нужен кров, «культурные» — для тех, кому нужно пространство для культурных мероприятий, а «политические» — для тех, кто желает обратить внимание на определенные здания или места по провокационным причинам. Разумеется, эти традиции могут переплетаться между собой.  Социальные и культурные сквоты часто развиваются в уникальные комплексные культурные пространства. Сквот ADM, созданный на территории бывшего промышленного комплекса, минимальное население которого в год составляет около 100 человек (с большим числом резидентов в летнее время), представляет собой настоящее мини-общество, известное среди прочего, своим фестивалем Robodock, и по-прежнему организует фестивали, свободные от контроля и надзора властей. И сейчас, в 2013 году, у ворот ADM образовалось отдельное поселение Города номадов. Но большинство ранних Свободных культурных пространств Голландии были «вычищены» правительством. Сквотированные военные комплексы, наподобие комплекса в Барле на юге Нидерландов, были покинуты из-за «острой нужды» в гольф-полях и иных денежных планологических проектах. В 60-е, 70-е и 80-е Амстердам процветал, когда укоренилась молодежная культура. Как Magic Center («Волшебный центр»), весь город представлял собой свободное культурное пространство, настоящий свободный город. Можно было обнаружить людей, спящих в парках, исполняющих музыкальные произведения на улицах, и т. д.  Вот это было время!

Постоянные автономные зоны и культура фестивалей

Если хочешь, чтобы что-то было сделано, сделай это сам. Можно создать свое собственное Свободное культурное пространство, принимая участие (или приглашая к участию) в Культурных свободных гаванях и фестивалях как мечтатель, мыслитель, деятель или виновник торжества. Чтобы создать свободное пространство, все, что потребуется, — это компаньоны, друзья, которые тоже хотят внести некий творческий вклад или знают места, где может или должно что-то происходить. Но свободное культурное пространство возможно, только если есть пространство для него. «Пространство — это место!»  Все дело в территории.

«Сначала делай, потом легализуй» — гласит старая амстердамская поговорка. В 1972 году группа художников и писателей сквотировали деревню Рейгорд ― из-за запланированного расширения порта Амстердама эту деревню покинули практически все жители. В том же году, когда был сквотирован Рейгорд, возникла компания Amsterdam Balloon Company, которая организовала в городе четыре фестиваля воздушных змеев, а затем окончательно осела в деревне. С тех пор в Рейгорде проходят многие мероприятия и фестивали, были посажены десятки тысяч деревьев, образовавших прекрасный лес на близлежащих пустых равнинах. Приблизительно в 2000 году приехали власти. Прибыла полиция, огородившая деревню ограждением из колючей проволоки. Лес был уничтожен, несмотря на попытки сотен активистов «Зеленого фронта» спасти его. Но в последние годы деревня была легализована, и теперь Рейгорд представляет собой зеленый оазис среди промышленных предприятий, уплачивающий умеренную ренту порту города.

За время своих многочисленных туров компания Amsterdam Balloon Company (ABC), которая выступает как кочевой компонент сообщества Рейгорда, создала Временные автономные зоны по всей Азии, Европе и Северной Африке, а также в Рейгорде (который остается ее родиной), где по-прежнему проходят многие фестивали. С конца 70-х до 90-х ABC проводила ежегодные выступления на Гоа. Когда выступает Amsterdam Balloon Company, задействованы все, и границы между общественностью и артистами растворяются. В 1972 году ABC опубликовала следующее заявление: «ABC — это плавное движение в поисках свободы воздушного пространства. Все, кто любит воздушные шары, воздушных змеев, птиц или другие беззвучные небесные тела (солнце, луну, землю, звезды, кометы и т.д.), могут считать себя его участником». Имелось в виду, что во время действия каждый является участником ABC. Это была очень привлекательная идея, и в начале 80-х я решил к ним присоединиться.

ʘ

Когда Автономная зона становится постоянной, импульс к институционализации может перевесить ее более ранние свободы. Несмотря на то, что прямое действие, которое создает неинституционализированное автономное пространство, приводит к конфликтам с властями (о чем свидетельствуют недавние события в Германии, Голландии, Дании, Бельгии, Франции и т. д.), институционализированные Автономные зоны и Свободные культурные пространства также находятся под постоянным давлением.  Организация внутри такого пространства осуществляется на двух уровнях: на уровне внутреннего программирования и инфраструктуры и на уровне, обращенном к внешнему миру, главным образом к правительственному фронту (местному или национальному). Если официальной системе контроля передано слишком много, автономия постепенно приводит к правительственному контролю на многих уровнях: полиция у входа, полицейские в штатском среди публики, пожарные, контролирующие каждый очаг, жесткие предписания и контроль, обязательная официальная медицинская помощь, счетчики электроэнергии, качество питания, употребление наркотиков и т.д., — все этот стоит огромных денег, превращая то, что некогда было «Свободным» культурным пространством, в пространство, основанное на потреблении. После чего оно уже не свободное и не автономное. (Также проблематичным здесь является тот факт, что небольшие демонстрации должны соблюдать те же правительственные правила и предписания, что и большие, что практически лишает их возможности оставаться одновременно небольшими и недорогими.)

Масштаб имеет значение. В Рейгорде — сейчас это официально часть города Амстердама — десятилетиями мы ежегодно создавали Временную автономную зону во время нашего ежегодного фестиваля Landjuwel. Сначала приходили только деятели культуры и активисты, и мы размещали наш фестиваль на открытой территории вокруг деревни. Мы делали произведения искусства из своих палаток, ваяли статуи и скульптуры из того, что валялось вокруг, создали открытую сцену для чтения поэзии, исполнения музыки и т.д. К 1993 году на Рейгордский Landjuwel приходило приблизительно 10 000 человек. И, так как потребители численно превосходили участников, нами было принято организационное решение проводить следующие фестивали без электричества. В 1994 году пришло только 3 000 человек, и участники и зрители снова объединились. (После того как городские власти уничтожили наш лес в 2000 году, характер наших фестивалей изменился.)

Фестивали стали отдельной индустрией. Помимо найма специальных сил для сдерживания толпы, можно арендовать палатки любых размеров, музыкальное и электронное оборудование, генераторы, сцены, трибуны, танцевальные площадки, бары, проекторы и т.д. Основные ценности и идеи альтернативного блока поглощены и эксплуатируются в коммерческих целях как массовые демонстрации. Свободные гавани, наподобие Рейгорда, определяют тенденции, которые легко копировать. Достаточно вспомнить лишь один пример, относительно новую мегадемонстрацию Dance Valley, которая проходит недалеко от Рейгорда и повторяет все, что делаем мы.

Карнавал в Рио вырос до такого уровня, где, в то время как остальная часть Бразилии сидит приклеенная к телевизорам, смотря на то, что некогда было «местным» карнавалом, на национальную сцену выходят местные высокопоставленные лица. В этом случае публичное пространство стало эксплуатироваться в коммерческих целях ― люди много платят за то, чтобы их увидели на улицах Рио во время Карнавала. И напротив, в Сальвадоре (штат Баия) десятки тысяч идут за местным Карнавальным шествием на звуки музыки. Здесь практически нет сдерживания толпы. Люди используют свою собственную энергию, чтобы контролировать себя. То же самое происходит в Индии во время праздника Кумбха-мела, в котором для контроля пяти миллионов человек задействованы всего 20 000 полицейских. На Кумбха-мела контроль толпы абсолютно необходим, так как десятки миллионов хотят окунуться в священные воды реки Ганг в один и тот же день в одном и том же месте. Но это также свидетельствует о том, что, если им позволить, люди самоорганизуются естественным образом.

Контроль толпы стал индустрией, поэтому никто не говорит о размере мероприятий. Капиталистический коммерциализм влечет за собой желание роста, все большего и большего количества денег, неограниченного культурного пространства, от объектов интереса до управления массами. Не так давно Парад Любви в Дуйсбурге (Германия), ставший самым масштабным рейв-фестивалем, превратился в Давку Любви, а Тоннель Любви — в тоннель смерти. С помощью Парада Любви стало эксплуатироваться одиночество. Из полутора миллионов участников парада десятки были убиты, сотни получили серьезные травмы.  Несмотря на то, что там находилось более 10 000 полицейских, они не смогли сдержать толпу. Даже зная о том, что этот парад был слишком массовым мероприятием, организаторы не прекратили его, так как было привлечено очень много денег. Когда участники становятся толпой, которая становится беспорядочной массой, свобода становится лишь словом, как и автономия и личность.

«Греби теми веслами, которые у тебя есть» — гласит старая нидерландская поговорка. Требования властей об обязательном привлечении охраны и установке ограждений лишают событие истинной «свободы». (На Вудстоке ограждения были сломаны теми, кто не мог платить.)  В последние годы мы организовывали наш фестиваль Landjewels в пределах деревни Рейгорд, но это стесненное пространство, и власти продолжают предпринимать попытки применять репрессивный контроль все больше и больше. Вот почему в 2010 году вместо организации нашего собственного большого фестиваля мы посетили Бум-Фестиваль. Мы по-прежнему проводили свои тематические фестивали: поэзии, солнцестояния, ударных, "И цзин", регги, транс, диджериду и т. д., но наша свобода была под угрозой, и наши входные билеты стоили баснословно дорого ― для многих даже наши тематические фестивали стали слишком дорогими. В Португалии, как вы все, вероятно, уже знаете, Бум-Фестиваль спровоцировал Фестиваль Анти-Бум именно из-за этого — все большего урезания свобод и повышения цен на входные билеты. Но такой неорганизованный массовый митинг из 10 000 человек, каким был Анти-Бум, может привести к полной неразберихе. Отсутствие инфраструктуры зачастую означает отсутствие туалетов, грязную воду, опасные наркотики, стычки с полицией и т.д. Полная «свобода» легко может привести к беспорядку, хаосу и правонарушениям. Сделав выводы из всего этого, Бум-Фестиваль в 2012 году объявил о снижении цен для посетителей из стран бывшего Восточного блока.

Во время наших приготовлений к Бум-Фестивалю один бывший участник фестиваля Burning Man сказал мне: «Художникам на Burning Man разрешается создавать все, что им хочется, но они не получают никакой прибыли. Деньги идут заинтересованным лицам, что делает Burning Man «капиталистическим свободно-культурным пространством». Капитализм означает быстрые деньги, получение их как можно легче и в как можно большем количестве. На каждой банке Coca Cola кто-то зарабатывает 50 центов, просто каждый день заправляя автомат. Устойчивое развитие не играет на Burning Man никакой роли. В отличие от Бум-Фестиваля, где охрана окружающей среды и здоровья играет важную роль, Burning Man — это экологическая катастрофа».

ʘ

В Дании в 70-х гг. были созданы два важных постоянных Свободных культурных пространства: в 1970 году в лагере ThyLejren появилось Новое Общество, а в 1971 в Копенгагене сквоттеры трансформировали бывший военный комплекс в Христианию. Эти два пространства появились неспроста. Гуннар Ельхольт, профессор Университета Копенгагена, у которого я брал интервью в 2003 году, пережил свое первое «международное мини-общество», как он его называет, во время Второй мировой войны в немецком концентрационном лагере и написал буклет о положительных аспектах этого опыта. На основе его работы преподаватели и студенты кафедр психологии и социологии университета разработали новые терапевтические программы.  Для их первых экспериментов с этими так называемыми «мини-обществами» были использованы заброшенные деревни Швеции. Лучшие дома были отданы богатым, самые бедные — бедным, — мера, которая естественным образом провоцирует конфликты.  Бедные противостояли богатым; старым, молодым и т. д. Но по мере того, как они объединялись в одно сообщество и беседовали, их основанные на социальных классах фантазии постепенно исчезали. Некоторые из студентов, участвующих в этих экспериментах, были членами Нового студенческого общества, и, когда оно обанкротилось, его название было изменено на Новое Общество. Так как основной частью этой комплексной программы была демократизация, в Новое Общество были приглашены лица, не являющиеся студентами. В Дании это привело к слиянию студенческого движения и движения хиппи. HIP [произносится как «хип»], аббревиатура, расшифровывающаяся как «Инновационный жилищный проект», подразумевает поиск различных форм жизни, бытия и совместной работы. В ThyLejren во время фестиваля, организованного Новым Обществом, студенты и хиппи создали свое Свободное культурное пространство. Временное стало постоянным. Многие посетители фестиваля остались, чтобы построить настоящее Новое Общество.

Годом позднее была сквотирована Христиания. Несмотря на то, что сквоттинг был запрещен датским законодательством, датская общественность во многом симпатизировала этим проектам, поэтому 1990-е увидели вступление в силу специального законодательства. Люди в ThyLejren и Христиании по-прежнему жили без надзора правительственного жилищного комитета, который устанавливает нормы того, как должно выглядеть жилье, и их образ жизни не контролировался. В ThyLejren можно было жить в картонной коробке, палатке или построить своими руками дом. Следуя принципам свободного исследования, Христиания стала постоянным автономным сообществом для многих субкультур и контркультур. Среди ее резидентов: инуиты, фанаты велосипедной езды, разнообразные коммуны, архитекторы альтернативных взглядов, представители Зеленого фронта, дилеры анаши, натуропаты, художники и т. д. Общая земля (постоянно доступная временная автономная зона) пролегает в центре Поля Мира (Fredens Eng), места в Христиании, предназначенного для проведения церемоний, хэппенингов и фестивалей. Но в сообществе также есть много залов для таких коллективных целей, как выставки и культурные демонстрации. В Христиании фактически проживает около 1 000 человек, и каждый день сотни, а иногда и тысячи посетителей приходят туда в поисках вдохновения или обретения свободы, свободы действий. «Сейчас ты выходишь на Общий рынок» гласит знак над одними из ворот на выходе из Свободного города Христиания. Самая большая задача актрисы и координатора по культурным вопросам Бритты Лиллесёэ состоит в том, чтобы сохранить Христианию как истинное Свободное культурное пространство, как настоящий свободный город, неподвластный контролю правительства.

Точно так же, как компания Amsterdam Balloon Company работает из Рейгорда, у Христиании есть своя театральная труппа «Вагон Солнца» (Solvogn), которая организует представления, стирающие границы между жизнью и театром. На одном из таких событий во время Рождества 1975 года я стал свидетелем того, как сотни Санта-Клаусов, раздававших товары, «освобожденные» из супермаркетов Копенгагена, были коллективно арестованы, при этом они распевали рождественские песни и прихватили с собой в тюрьму невероятных размеров распятую курицу. Такие невероятные спектакли города-театра мгновенно и на часы превращают весь Копенгаген в автономную зону.

Свободные культурные пространства — это игровые площадки и лаборатории для альтернативных форм организации. Исследователи Амстердама провели инвентаризацию различных способов функционирования сквотов и их различных организационных структур. Одной из отличительных черт была разница между теми, которые организовали бар, и теми, которые остались территорией технарей и артистов. Те, что продавали пиво, казались более автономными в финансовом отношении, так как они зарабатывали достаточно денег для оплаты ремонта и т. п. Это исследование показало, что существует много способов организации. Каждое место обладает своей отдельной инфраструктурой, и все из них являются ценными моделями для будущего развития.

Создание автономной сети

В Нидерландах в 1960-е практически в каждой семье возникал и казался международным так называемый «конфликт поколений»: ключевым посылом стал текст песни группы The Who «Мое поколение» (My Generation). Послевоенная авторитарная атмосфера заставила большинство родителей поверить в милитаристский моральный кодекс. Причиной семейных конфликтов становилась длина волос мальчиков или то, могли ли девочки носить брюки или ходить без бюстгальтера. Мюзикл «Волосы» (Hair) приковал к себе взгляды миллионов молодых людей. Война опустошила Европу от критически настроенных интеллигенции и художников, которые либо были убиты нацистами, либо переехали в США.  Молодой талант получил возможность процветать, а музыка стала играть ключевую роль в культуре нидерландских бэби-бумеров конца 40-х — начала 50-х.  Изобретение противозачаточных таблеток в начале 60-х наконец позволило женщинам планировать свою беременность. Женское освободительное движение шло рука об руку с этим культурным развитием, при этом важную роль играла и феминизация мужчин. Я сам был молодым человеком, носившим стрижку «ежик» и рубашку с галстуком до тех пор, пока, прогуливаясь по Амстердаму одним туманным днем, я не увидел Яспера Гротвельда, плывущего по каналу на одном из своих ранних плотов. В детстве мы все хотели строить плоты и плавать на них по каналам. В тот момент я осознал, что он, взрослый человек, по-прежнему ценит свои детские мечты. И я осознал, что я тоже могу мечтать.

Сейчас я живу в легализованном бывшем культурном сквоте ZAAL 100 в Амстердаме. Это регулируемая Культурная свободная гавань, сочетающая в себе жилье, небольшие альтернативные офисы, вегетарианский ресторан, сцены для музыки, театра, мультимедиа и т.д.  Когда я впервые начал участвовать в деятельности ZAAL 100, сцены для декламирования не было, а стены были голые. С тех пор я заявляю, что стены — это «Галерея 100, Автономная зона для искусств». Это значит, что любой может выставлять здесь свои картины, ― я не делаю кураторского выбора. Ничто здесь не застраховано, и потому художники берут на себя определенный риск, но, когда работа продается, они не обязаны выплачивать галерее никаких процентов. К поэтической сцене у меня такое же отношение: артисты выступают на ней на свой страх и риск. И сложившаяся аудитория этих мероприятий зарекомендовала себя как чрезвычайно щедрая и настроенная благосклонно, хотя и критически.

У меня есть студия в Рейгорде, где я ежегодно организую выставку Sculpture Route («Скульптурный маршрут») и помогаю с поэтическими мероприятиями, организуемыми Хансом Пломпом, и шоу компании Amsterdam Balloon Company. Я также курирую Кочующий музей, приглашая друзей-единомышленников выставляться в значимых Свободных культурных пространствах. Создание Свободного пространства зависит от того, где ты живешь. Организация периодической автономной зоны размером с Бум-Фестиваль в Голландии будет невозможна. В Дании возможна лишь постоянная зона размером с Христианию. Политические и культурные различия создают разный возможный опыт и разные формы свободы. Радуги привели к неотрайбализму, неономадизму. Рейгорд и Христиания объявили себя Городами трайбов. Бум как всемирное собрание, посещаемое сотней различных национальностей, продвигает слоган «Это Твой Трайб!».

В ранние годы моей работы с Balloon Company я предлагал проведение «Скульптурного маршрута» в полнолуние, когда мы традиционно запускали воздушный шар. «Скульптурный маршрут» стал театральным взаимодействием с участием исполнителей, акробатов, барабанщиков и т. д.  Этот вид инициативы необходим для придания Свободному культурному пространству сути. Форма и содержание неотделимы друг от друга. Разумеется, моя инициатива определилась и была реализована благодаря сотням других лиц, которые внесли свои собственные идеи, такие как открытая поэтическая сцена Ханса Пломпа; проект Insect Sect, придуманный Тео Клеем, Максом Ренеманом и Королем хиппи поэтом Лео ван дер Залмом; Цирк «Почему нет?» Монтье Йолинг; ритуал запускания воздушных шаров, придуманный Рудольфом Стоквисом; и концепция свободного пространства «Freiraum» Хенка Спиттелера.

В 1991 году по всей Атлантике возродилось празднование «открытия» Америки Европой. Как реакция на празднества в США, альтернативные круги Амстердама вступили в международную контркультурно организованную программу «Открытие Европы», охватывающую представителей коренных народов со всего света. По согласованию с сообществом Рейгорда я написал следующий манифест:

Америка был населена индейцами, Новая Зеландия — маори, Австралия — аборигенами. Европа была вором, потревожившим внутренний мир.  Захватчики построили себе дом, а теперь празднуют 500-летие оккупации ими же. Сквотированное поселение Рейгорд, солидарно с неимущими трайбами мира, настоящим символически предлагает свои земли в качестве надежной опоры для положительной энергии, места для ритуалов; выражаясь кратко — земли обетованной. Мы провозглашаем Рейгорд «Обетованной землей Голландия».  Мы надеемся, что за этой инициативой последует реакция наших властей по вопросу расширения родных земель для коренных народов по всему миру.

В 1992 году фестиваль Stamping Ground (Обетованная земля) проходил во все еще открытом пространстве вокруг Рейгорда. Нас посетили южноамериканские индейцы и монгольские шаманы, которые благословили земли фестиваля с помощью обрядовых танцев и иных мероприятий. В 1993 году я инициировал фестиваль «Dream-Time Awakening» («Пробуждение от сна»), который был открыт австралийским послом. С помощью группы артистов — австралийских аборигенов был исполнен ритуальный танец одновременно в Голландии и Австралии, создавший Временную автономную зону на противоположных концах земного шара. Наш фестиваль Stamping Ground теперь располагается под крышей промышленного объекта. То, что задумывалось как постоянное, стало временным.

В 2001 году я безуспешно пытался провести потлач (церемонию дарения) между первым народом Западной Канады квакиутлом и трайбом города Рейгорд. Автор и издатель Йордан Зинович, который регулярно посещает наши поэтические декламации, высказал предложение о том, что, возможно, будет лучше всего, если я открою дискуссию о потлаче с квакиутлом, заговорив с позиции европейских традиций потлача. Моя инициатива была не о копировании или присвоении идеи коренных народов. «Потлачество» — это идея, которую исследовали сюрреалисты, а «Потлачом» назывался журнал, выпускавшийся французскими леттристами-ситуационистами в 1950-е гг., который можно было свободно копировать без разрешения авторов или издательства. Существуют и другие европейские традиции дарения. Мы все знаем Санта-Клауса. («Клаус придет!» — писал сторонник прово фокусник Яспер Гротвельд на стенах города Амстердама.) Я обратил особое внимание моих друзей из народа квакиутл на то, что мы в Рейгорде являемся «коренным народом Европы» и предложил обменяться растениями и семенами, а также идеями. («Клаус придет! Клаус придет!») Снова настало время обратиться к квакиутлу, австралийским аборигенам, африканским бушменам, папуасам из Новой Гвинеи. Давайте творить чудеса!

Представьте себе Трайб Гоа, к которому принадлежат многие баллунисты, бумстеры и христианиты. Мы все знаем Гоа как место для вечеринок, международное место встречи свободных духом. Остров Гоа, изолированный от остальной части Индии с 1963 г. по 1974 г., был Свободной культурной зоной на протяжении, как минимум, двадцати лет. Это был рай, который теперь исчезает под давлением туристической индустрии. Примерно в 1969 году туда начали приезжать хиппи, часть из которых путешествовала на знаменитом автобусе Magic Bus из Амстердама, чтобы жить на пляже в пещерах или самодельных хижинах. В отличие от остальной Индии, большинство гоанцев — христиане, поэтому там можно было без проблем есть рыбу или мясо и, что не менее важно, курить кальян. (С криком «Бум!», разумеется.) Там проходили первые транс-вечеринки, и из Гоа цвет пришел в Европу.

«Where do we Goa from here?» («Куда нам дальше двиГОАться?») называлась пьеса, созданная и сыгранная хиппи в начале 80-х. Это был резонный вопрос. Частично вдохновленный ежегодными представлениями ABC, дитя Гоа Диого Руйво ответил на него, создав компанию Good Mood Productions и начав Бум-Фестиваль в Португалии. Он привез усовершенствованную форму Гоа в Европу. Благодаря Диого и его многочисленным друзьям мы можем теперь двиГОАться на Бум-Фестиваль, в Рейгорд, Долину Растлер, Христианию, Дул и т.д. Мы двиГОАемся куда хотим!

БУМ — это транснациональное мини-общество, «век живущее и век учащееся» сообщество, луч света, ведущий в гармоничный мир. Бум предлагает открытую среду для ситуационистских дрейфов, танцев, произведений искусства, связанных с охраной окружающей среды, звукового ландшафта, устных традиций, формирования экологичного сознания. Бум — это искусство, беседа, прогулка, мысль, сочетание действия и танца, место участия, встреча свободных духом, место синергии культуры и природы, место для освобождения, отказа от рутины: ситуационистское произведение искусства как таковое. Рассмотрение Бума как трансвременной демонстрации (каждые два года) делает временное относительным. Возможно, более целесообразно называть Бум Периодической автономной зоной.

ʘ

Несмотря на стрессы институционализации, она может привести к началу сотрудничества. Если Христиания, ThyLejren, UFA-Fabrik, Дул, Рейгорд и Бум объединят свои усилия, можно сделать более громкие заявления об аспектах свободы, экологии и культуры в целом. В 2011 году Христиания отпраздновала свое 40-летие. Рейгорд создал посольство в Христиании, и наоборот. В 2013 году Рейгорд празднует свое 40-летие. Центральным элементом празднования станет Транснациональная конференция (Футурологический симпозиум) о Свободных культурных пространствах, участники которого приедут из разных уголков света. Одной из наших целей является создание физической сети, дополняющей различные «виртуальные», ― сети, отстаивающей коллективные интересы активистов, художников, музыкантов, писателей, артистов, фермеров экологических хозяйств и представителей коренных народов со всех уголков света. Важную функциональную роль будут играть устные традиции, и вместе с ними начнется обмен идеями.

Недавно в Рейгорд обратилась за помощью группа бельгийских художников-поэтов и активистов из деревни Дул под Антверпеном. Дул собираются стереть с лица земли, чтобы проложить дорогу для расширения порта (что чуть не произошло в Рейгорде). Так как порт вряд ли будет построен, а деревня пустует, эти активисты видят возможность ее превращения в новое Свободное культурное пространство. Чтобы помочь им, компания Amsterdam Balloon Company поспособствовала созданию «Axis Mundi» (Оси мира) в Дуле, с открытием консульства Рейгорда в Дуле и консульства Дула в Рейгорде. Несколько недель спустя наше общее детище, Консульство Рейгорда, было разогнано бельгийской полицией. Тем не менее мы должны принять решение о том, как мы на это отреагируем. По крайней мере, бельгийским властям будет направлено письмо от жителей Христиании и Рейгорда. В то время как на данный момент деревня является музеем граффити, активисты Дула также организовали Фестиваль «Сделай сам» (Do It Yourself) ― название говорит само за себя: Сделай это сам! Если ты хочешь помочь в создании постоянной автономной зоны, поезжай в Дул!

Символические и фактические связи

Культурные свободные гавани наподобие Христиании (Дания), ThyLejren (Дания), Рейгорда (Нидерланды), Дула (Бельгия), UfA-Fabrik (Германия), Catarredor (Португалия) и бесчисленного множества других сквотов и коммун Западной Европы — это мини-общества, в которых центральную роль играют фестивали. (Постоянных автономных зон без Временных автономных зон внутри них нет!) Мини-общества — это не просто лаборатории для социальных отношений или игровые площадки для альтернативных архитекторов, художников и эко-фермеров. Важно то, что их социальные, экологические и природоохранные концепции формируют и являются настоящей основой для «трансиндустриального ландшафта» и будущего градостроения.

Трансиндустриализм изучает синергию природы и культуры. Свободные гавани, о которых я уже упоминал, — в рядах первых, кто пытается осознать эту идею. Именно поэтому в 2009 году Христиания организовала и провела встречу Climate Bottom Meeting (Встреча по проблемам климата на низшем уровне). Несмотря на то, что встреча Climate Top Meeting (Встреча по проблемам климата на высшем уровне) (также известная как «Конференция ООН по изменению климата») оказалась провальной на многих уровнях, Climate Bottom Meeting с успехом рассмотрел альтернативы, предложенные экопоселениями и другими небольшими проектами со всех уголков света. Центром внимания сетей Свободных гаваней остается идея «Думай глобально — действуй локально». Одной из целей трансиндустриальной стратегии являются индустриальные ограничения трансцендентной культуры. Пример того, как это может сработать с практической точки зрения: идущая от Рейгорда сеть зеленых дорожек между промышленными объектами могла бы связать всю промышленную зону Амстердама с так называемой Brettenzone, зеленым поясом между Амстердамом и дюнами Северного моря. Вместо того чтобы становиться все более изолированным, Рейгорд в таком случае мог бы служить для трансиндустриальных планологий, выражаясь метафорически, зеленым сердцем с зелеными венами, связывающими его с зеленым телом. Зеленые пояса, экосвязи или экологические коридоры не обладают высоким приоритетом в текущих планологических схемах и, как правило, функционируют как буферы между расширяющимися районами города. Город и страна до сих пор считаются отдельными единицами. Многие небольшие участки земли, которые избежали традиционных планологических стратегий, остаются просто «зелеными насаждениями», без какой-либо дополнительной концептуальной ценности. Основным приоритетом развития трансиндустриального ландшафта должно стать создание связи между этими лиминальными участками земли.

Целью проекта Axis Mundi (которой трансформировался в нечто, что я называю Geopuncture (Геопунктура)) является направление утопистских, игровых импульсов в конкретных точках земли в сеть, включающую и дополнительно расширяющую Свободные культурные гавани, о которых я говорил выше. Она ставит «маркеры» на духовных центрах наших усилий. В последние годы компания Amsterdam Balloon Company проводила Axis Mundi на землях Рейгорда, Христиании, Дула и Бум-Фестиваля, развивая транснациональную сеть, упрощающую культурные поездки в альтернативные культурные свободные места и на фестивали. Axis Mundi, или «Ось мира», символизирует центр мира. На протяжении всей истории это был символ, проецируемый на священную гору, столб дыма, дерево, тотемный столб или воображаемую линию до Полярной звезды, вокруг которой, как считалось, вращается земля. Поддерживая небосвод, что изображается как столпы мира или деревья жизни, они помогают направить жизнь людей в микрокосм. Axis Mundi задает, к примеру, четыре стороны света, и для многих культур она связывает все видимые и невидимые сферы. Считается, что, выходя из центра («пупа») земли, Axis Mundi служит «пуповиной» для таких людей, как монгольские шаманы. Цель нашей развивающейся сети — позволить нам как «вольному народу» осознать первоочередную важность жизни, которую мы проживаем, и работать вместе на различных уровнях в будущем. Так как многие из наших городских трайбов добиваются такого осознания, представляется немаловажным продолжить поиски способов дальнейшего расширения и включения в этот процесс и других племенных сообществ обеих Америк, Азии, Африки и Австралии.

Такие психонавты, как мы, требуют пространства для духа. В 2008 году компания ABC была приглашена на встречу трайбов в Христиании. Во время этой встречи «Два городских трайба» мы подготовили манифест, который начинался следующими строками:

Рейгорд и Христиания — это городские трайбы, состоящие из людей, которые не похожи друг на друга, слегка аберрантны, следуют не тому, что диктует мир, а собственному внутреннему голосу и своему духу. Сегодня мы объединим наши души, перенеся Ось нашего мира в это место, где взойдет волшебное дерево Иггдрасиль.

И конец манифеста:

Городские трайбы имеют намного большее значение, чем просто представление приятного образа жизни, побега для немногих счастливцев. Мы показываем миру, что существуют альтернативные образы жизни, работы и единства. Миру нужны экспериментальные зоны, где можно развивать альтернативные модели межчеловеческих отношений, государственного управления, принятия решений и социальной структуры. Эти модели необязательно должны срабатывать, но должны позволять нам узнавать новые процессы и возможности. Давайте радоваться жизни, давайте заставим эту планету петь! Мы объявляем Христианию центром нашего мира.

Из договора между деревнями Рейгорд и Дул, составленного в 2009 году, я взял следующие строки:

Мы, вольные духом жители Рейгорда и Дула, объединяемся в психонавтическую кооперацию со следующей целью: Соединенные Штаты Духа. Стороны желают добиваться создания единого международного центра как безопасной гавани ради Gesammtkunst (коллективного искусства) для странствующих умов, делая ось мира видимой со всевозможных направлений.

Мы поприветствовали представителей Бума как наш четвертый Волшебный центр мира. Установив Axis Mundi в Буме, наша развивающаяся сеть стала психогеографическим произведением искусства, создающим физическую и виртуальную сеть. Мы, компания Amsterdam Balloon Company, стремимся к созданию прочных международных творческих и духовных связей и провозглашению мирового значения альтернативных экспериментальных обществ и фестивалей. В полнолуние 24 июля 2010 года мы объявили земли Бум-Фестиваля новейшим центром нашего мира. Центр мира не обязан быть статичным. Кочевые народы возят свой центр с собой, восстанавливая и перемещая его во время встреч и фестивалей. Так как с годами место проведения Бум-Фестиваль может измениться, наш Бум-тотем отображает идею подвижности. Фактическим же центром мира является то место, где находишься ты сам. Для нас Axis Mundi Бума отмечает центр мира самосознания, место положительной силы и мира.

Экстаз и границы свободы

Из выступления на

Рейгордском Симпозиуме по свободному культурному пространству,

2011 г.

Толерантность — это навешивание ярлыков. Помимо значения «принятие чего-то», это слово также означает «терпимость», подразумевая, что кто-то что-то позволяет, а кто-то с этим не согласен. «Не терпеть» — это «сделать что-то "нелегальным"». Это и произошло со сквоттинг-движением в Нидерландах в 2011 году. . . .  Насколько толерантным можно быть к нетолерантности? Нельзя быть толерантным к жестокости. Где проходят границы свободы вероисповедания, слова, информации или стиля жизни?  Это началось со свободных людей и рабов, которые освободили себя, ― свободных фермеров, свободных городов, свободных наркоманов и свободы религии. Свобода убеждений (создание политических партий и т.д.) привела к свободе предпринимательства, инвестиций и потребления.

Развитие значения слова «свободный» — само по себе отдельная история. Нидерландское слово для понятия «свободный» — vrij, которое этимологически связано со словами vrijen («целоваться» или «заниматься любовью»), vriend («друг») и vrede («мир»). Vrij означало «тот, кого любишь», например, член семьи или племени. Из слова vrijen — как эквивалент любви или заботы — образовалось слово «друг». Друзьями были свободные люди, общающиеся с другими свободными людьми; менее удачливые же были смердами или рабами (несвободными). Друзей встречали в vrijthof, огражденном или защищенном дворе, где оружие не допускалось. Вместо войны и вражды, свобода, таким образом, является условием любви, дружбы и защиты. Защита имеет преимущественное значение. Я фактически никогда не испытывал чувство незащищенности в неогороженных или неохраняемых местах, даже когда окружен тысячами дикарей; но я знаю, что другие испытывают его сейчас.

Городу Амстердаму угрожает культурная буря. Открытое общество дает его членам значительную свободу, но больше и больше дверей сейчас закрываются. Даже те, кто издает законы и устанавливает правила и предписания, ограничивающие нас, радостно удивляются всякий раз, когда на улице происходит что-то неожиданное. Но они, видимо, не осознают, насколько сложно и опасно из-за них стало для людей просто жить своей жизнью. В 2011 году поднялась буря протестов, когда полиция убрала Слепого Бенни с Площади Дам, где он простоял 30 лет, и провела полный обыск, раздев его догола. У него не было нужных документов, и ему выписали непомерно высокие штрафы ― это часто случается с бездомными, многие из которых накопили огромные долги в результате штрафов, выписанных им за то, что они спали на улице. Все меньше и меньше культуру признают уместной для публичного выражения. Атмосфера сквотoфобии прокралась и в наш город, который, с его километрами никем не используемых пустых офисов, становится все более похожим на Диснейленд. «Места зарождения культуры» навязываются как официально санкционированные альтернативы сквотам, но они не являются мини-обществами. Лишенные детей, коллективных кухонь и т. д., они — всего лишь арендуемые студии. Архитектор Хейн де Хан называет всю эту ситуацию «сингапурским синдромом».

Свобода слова — это свобода мысли. Что за пространство мы имеем в виду? Насколько оптимально мы используем свободу? Системы контроля аутистичны. Когда контроля слишком много, свобода становится невозможной. Фестиваль — это открытая социальная концепция свободы, и поэтому он против аутизма. Недетерминированные территории, или брошенные земли, — это места, где проходят контркультурные или субкультурные события. Отсутствие границ может вызвать чувство свободы и автономии, но, чтобы быть поистине свободным, практиковать свободу, ты должен обладать самоконтролем. Самоконтроль не означает утрату всего положительного потенциала. Контролируя свои слабые стороны, ты можешь дать себе волю. Познай себя! Право напиваться допьяна, носить то, что тебе нравится, находиться в состоянии транса или экстаза (с помощью или без помощи наркотических веществ) крайне важно для понимания своих чувств. Абсурдность теряет свою странность, когда абсурдистами одновременно являются все вокруг, как во время карнавала. Как странно!

Свободное пространство без свободы мысли — это противоречие. Свободное пространство есть в твоей голове; разве это не здорово? Ура!  Экстаз — это духовное состояние, позволяющее нам, скажем, делать или представлять себе необычные вещи, выходить за рамки традиционной жизни. Не должна ли свобода экстаза считаться положительной ценностью? Наркотики могут вызывать экстаз и влиять на мысли, поэтому ограничение использования наркотиков противоречит основной свободе духа. Демонизация трав является основным элементом сингапурского синдрома. (Во времена крестовых походов при содействии Ватикана появился этимологический миф, связывающий слово «убийца» с курителями анаши.) В Индии и Южной Америке есть курящие божества: в могилах, возраст которых насчитывает 10 000 лет, были обнаружены семена травы и трубки для курения марихуаны. В племенных обществах употребление наркотиков не ограничивается только шаманами, а на Западе оно не ограничивается только деятелями искусства. Многие «обычные» люди на Западе любят выкурить косячок-другой.

Все можно использовать правильно или неправильно. Двойные стандарты существуют повсюду. В Европе языческий бог виноделия Бахус был принят христианством. В результате этого употребление алкоголя является частью западной культуры. Алкоголь используется и пропагандируется повсеместно. Однако он воздействует на мысли так же, как и все наркотики. Число смертей от алкоголизма просто гигантское, но алкоголизм никогда не считался такой же серьезной проблемой, как употребление наркотиков, которые менее вредны, а иногда даже полезны. Во время Второй мировой войны для повышения эффективности пилотов им давали быстродействующие вещества — амфетамин и кокаин. Так как экономика — это война, была объявлена тематическая война с «природными» наркотиками. Сегодня в западной политике употребление наркотиков описывается крайне категорично. Когда речь заходит о марихуане, политики говорят только о злоупотреблении, опасности, отравлении, преступности, зависимости, психических расстройствах, психозе, уровнях Т-хелперов в организме, поражении головного мозга и т. д. Обсуждаются только негативные аспекты. Именно так появляются преступные сети. Каждый политик знает это, но война есть война. Те же самые формулировки применяются и к нашим знаменитым кофейням, которые продают высококачественную марихуану и анашу, полностью регулируемые и контролируемые, ― если торговля снова вернется на улицы, вы получите настоящее «дерьмо». Полностью окутана мраком этой риторической борьбы творческая сила наркотиков, и вместе с ней — творческий настрой, мотивирующий многих к употреблению наркотиков. Такой настрой может привести к прекрасным вещам, стимулировать освободительное избавление, вызвать желание пересечь «психологические» границы, может расслабить, уменьшить боль, объединить людей, улучшить межличностные отношения и т.д. Косяк (англ. joint – «совместный») называется «косяком» не просто так: он может обеспечить совместное действие. Разумеется, есть эго-наркотики, такие как кокаин, который делает людей агрессивными, особенно в сочетании с выпивкой. «Порошок, вызывающий беспорядки» — так его называют футбольные фанаты. Но даже кокаин может быть прекрасен как афродизиак, если использовать его редко. К счастью, можно легитимно называть грибы трюфелями, а трюфели легальны. Такая языковая игра сохраняет реальность гибкой, но полезна не всегда.

Недавно введенный «паспорт марихуанщика» дискриминирует не только иностранных граждан. Как и гражданство Нидерландов, он практически говорит о том, что у тебя на груди прикреплена маленькая желтая звездочка. Каждый, кто курит марихуану, проходит учет и тем самым становится заклейменным позором. В таком случае есть реальная возможность лишиться права на посещение США, не получить работу, для которой у тебя есть все необходимые квалификации, попасть на учет полиции и лишиться своих водительских прав. Не надо мне паспорта марихуанщика в этой развивающейся демонократии!

Несколько мыслей напоследок

В рамках празднования 40-летия Свободного города Христиании Рейгорд в 2012 году открыл там свое Посольство. Христиания теперь имеет возможность приобрести собственную землю, что означает начало нового этапа ее существования как Культурной свободной гавани. Режиссер и активист Христиании Нильс Вест описал текущую ситуацию Христиании так:

Правительство хотело, чтобы все старые валы старой крепости были возвращены в их прежнее состояние. Оно хотело, чтобы все новые дома и деревья были уничтожены. «А как насчет птиц и насекомых?» — спросили мы. Мы передали этот вопрос на решение Высшего суда. Так как крепостные валы являются историческими памятниками, только их существенные детали будут возвращены в их историческое состояние. Суд согласился с тем, что, пока в других районах есть дома, гулять по улицам ночью безопаснее. Если бы мы не подписали тот договор, предполагающий снос семи домов, правительство организовало бы общую распродажу. Мы хотим сохранить Христианию как единое целое, поэтому мы решили купить ее сами. Мы обсудили то, как мы будем ее покупать: как организацию или как отдельные дома. Правительство предложило продавать ее в индивидуальном порядке. Этого хотели некоторые люди и многие торговцы, но, к счастью, также много торговцев было против. В конце концов 95% жителей Христиании согласились стать частью Ассоциации Христиании. Некоторые дома подпадают под действие закона о сохранении земель, и люди могут их арендовать. Те, кто живет в отдельных домах, обязаны платить за аренду земли, на которой они проживают. Те, кто живет в фургонах, должны платить меньше. Правительство хотело выбирать людей, которые будут здесь жить, но теперь мы можем самостоятельно решать, кого пускать сюда. По-прежнему нужно принимать множество решений. Но благодаря экономическому спаду проценты, которые мы будем должны платить, существенно снизились.

Естественно, что наши Культурные свободные гавани со временем должны изменяться. В 1972 году средний возраст жителя Христиании составлял 25 лет; в 2011 г. — 45. В Рейгорде и Дуле можно наблюдать такую же ситуацию, в том числе в части среднего возраста тех, кто активно инициирует творческие мероприятия. В Южной Европе же средний возраст инициаторов, например, Бум-Фестиваля составляет около 30 лет. В 2012 году в Амстердаме более 50% молодых людей имели турецкие, марокканские или суринамские корни. Эти молодые люди никогда не слышали о прово, Яспере Гротвельде, Волшебном Центре Амстердама или о компании Lowland Weed Company, и вряд ли они когда-нибудь сквотировали дом или жили в коммуне. Но возвращение публичного пространства здесь по-прежнему продолжается (как это произошло во время акций протеста Occupy Amsterdam (Оккупация Амстердама)), а также в таких городах, как Стамбул и Анкара и в других центрах во всему миру. Еще остались в мире невозделанные и неразвитые новые Культурные свободные пространства. И мы по-прежнему готовы принять их в нашу зарождающуюся и как никогда расширяющуюся сеть родственных душ.

2013 @ Ая Валвейк

 

ALLey Publications

140 Уоррен-стрит

Бруклин, Нью-Йорк, 11201